Он был человек «отменной разумности и трудолюбия» и как ученый и педагог пользовался большой популярностью: его лекции посещали до 2000 человек. Имя «Теофраст» (богоречивый) является его вторым именем, которое было дано ему Аристотелем за умение «божественно» говорить, родители же нарекли его «Тиртам». У Диогена приводится каталог сочинений Теофраста, однако из перечисленного в нем «великого множества книг» сохранилась лишь очень малая часть.

В целом Теофраст следовал Аристотелю во всех основных направлениях, часто выступая как формализатор и систематизатор наследия учителя, продолжатель начатых им научных направлений, но иногда – и как самостоятельный и оригинальный мыслитель. В логике его более всего интересовали проблемы модальности высказываний и силлогистика, в физике – весь комплекс проблем, поднятых Аристотелем в его Физике (одноименное сочинение Теофраста, по существу, является учебным парафразом аристотелевского сочинения), в т.ч. учение о душе. Иногда он уточняет и критикует отдельные положения Аристотеля, например, аристотелевское определение места, онтологическое различение надлунного и подлунного мира. Сохранились небольшие сохранившиеся естественнонаучные трактаты Теофраста Об огне , О ветрах , О камнях , фрагменты О движении и О душе .

Из сохранившихся сочинений наиболее значительны по объему и новизне проблематики История растений и О причинах растений , послужившие точкой отсчета в истории европейской ботаники. Многочисленные зоологические произведения Теофраста, отражавшие его наблюдения над повадками животных, полностью утрачены.

Принадлежащий Теофрасту небольшой метафизический трактат первоначально служил введением в Метафизику Аристотеля. В нем разбираются проблемы, связанные с рассмотрением первых причин и начал. В частности, одна из обозначаемых проблем связана с ограниченностью человеческого разума, ведь для созерцания первоначала требуется некая особая способность, превосходящая возможности человеческой природы, в таком случае, дело ли человека спрашивать о подобного рода вещах?

Наиболее известное из сохранившихся произведений Теофраста – Этические характеры – содержит описание 30 типов порочного поведения, соответствующих лести, угодливости, трусости, тщеславию и т.д. Фрагментарно известен фундаментальный для истории религиоведения трактат О благочестии , в котором описаны формы богопочитания и жертвоприношения у разных народов, обсуждается вопрос о происхождении религиозных обрядов, осуждается как нечестивый и неугодный богам обычай приносить в жертву животных. Большим авторитетом в древности пользовались политические трактаты Теофраста, в частности, Законы , где были даны описания различных форм государственного устройства, законодательства и судопроизводства как греческих, так и варварских государств.

Был известен как один из первых историков философии и основатель античной доксографии. Его обстоятельное сочинение Мнения физиков содержали сведения о древней истории философии природы вплоть до Платона.

По завещанию Теофраста библиотека Ликея, основу которой составляли сочинения Аристотеля и его собственные, переходила к его ученику перипатетику Нелею из Скепсиса. После того, как Нелей увез рукописи из Афин, они были мало доступны для изучения вплоть до сер. I в. до н.э., когда сочинения Аристотеля и Теофраста были изданы в Александрии Андроником Родосским.

Сочинения: Исследование о растениях , пер. М.Е. Сергеенко. М., 1951 О душе (фрагменты) , пер. Г.Ф.Церетели. – В приложении к кн.: П.Таннери. Первые шаги греческой науки, 1902; Характеры . Пер. Г.А.Стратоновского. Л., 1974.

Мария Солопова

История развития ботаники связана с именем Аристотеля . Именно этот древнегреческий ученый начал присматриваться к окружающей природе и ее представителям. Один из наиболее значимых для ботаники трудов Аристотеля «Теория растений», в котором он сделал попытку рассказать о представителях живой и неживой природы с философской точки зрения. К сожалению, до нашего времени дошли лишь отдельные фрагменты его высказываний.

Теофраст – однин из учеников Аристотеля , чьи труды по изучению растений сделали огромный вклад в ботанику как науку. Его наиболее известные научные трактаты - «История растений» и «Причины растений », в которых он дает описание более чем пятистам различным видам растений, находящихся на территории Средиземноморского бассейна. К сожалению, многие из описанных им видов довольно тяжело сравнить с современными образцами, так как многие виды не сохранились.

«Отец ботаники» - именно так называют Теофраста, и не зря. Именно он дал не только детальные описания некоторых видов растений и их предназначение, но и смог распределить растения по классификации , для всех представителей растительного мира на деревья, травы, кустарники . Теофраст дал классификацию и травам, деля их на многолетних и однолетних. Теофрасту принадлежат первые попытки описания физиологии растений и процесса их размножения. Он смог изучить строение цветков, расположение завязи, а также сделал классификацию цветов на сростнолепестных и свободнолепестных . После Теофраста многие ученые пытались продолжить его работу – Никандр Колофонский, Варрон Колумел и другие, но они лишь описывали различные растения, не пытаясь изучать их. Лишь спустя четыре столетия после Теофраста, Диоскорид в своем научном труде описал более 600 видов растений, которые в те времена использовались в лечебных целях. Диоскорид поделил используемые растения на несколько групп:

• для пищевого использования,
• растения для виноделия,
• для медицинских нужд,
• растения, используемые для создания различных благовоний.

При написании этого научного трактата Диоскорид руководствовался исключительно полученными знаниями о растениях, не разбавляя описание своими комментариями и личным мнением.

Во времена античности многие представители научного мира неоднократно пытались изучать и квалифицировать представителей растительного мира. До наших дней сохранились научные работы индийского врача Чарака . В европейской науке самым авторитетным для развития ботаники является научная работа немецкого философа А. Больштедта , который смог изучить строение стебля и на его основе описать различия между однодольными растениями и двудольными.

Переломный момент в истории ботаники наступил в конце XV века, в эпоху великих географических открытий. Из заморских стран стали приво­зить новые виды растений, возникла необходимость в их инвентаризации, т.е. описании, наименовании и классификации. В это время зарождаются и развиваются формы сохранения растений для их сравнительного изучения. В середине XVI века было положено начало гербаризации . Возникают первые ботанические сады в Италии (1540 г. - в Падуе, 1545 г. - в Пизе), Швейцарии (1560 г. - в Цюрихе).В этот период закладываются основы ботанической терми­нологии , достигает расцвета описательная морфология растений .

В 1583 г. итальянец Чезальпино сделал попытку классификации расте­ний, в основу которой положил признаки строения плодов и семян (выделил 15 классов). Выдающийся английский естествоиспытатель Роберт Гук (1635­1703) усовершенствовал микроскоп и при рассмотрении среза пробки обна­ружил, что она состоит из крохотных ячеек. В 1665 г. он описал раститель­ные клетки и ввел термин «cellula», что на латыни означает «клетка». Мар­челло Мальпиги (1628-1694) и Неемий Грю (1641-1712) положили начало анатомии растений, описав клетки, ткани различных видов и их значение. В 1671 г. они, независимо друг от друга, выпустили книги с одинаковым на­званием «Анатомия растений».

Систематика и описательная морфология XVIII в. достигла высшего развития в трудах шведского ботаника Карла Линнея (1707-1778). В 1735 г. Линней выпустил книгу «Система природы», где классифицировал растения по строению органа размножения - андроцея. Он выделил 24 класса. Эта система была искусственна, т.к. в ее основу было положено не родство растений, а сходство некоторых признаков. Однако система Линнея была очень удобной: согласно ей легко было найти растение по строению цветка. Важ­ным нововведением Линнея в систематику была бинарная номенклатура. В ней каждый вид обозначался двумя словами (первое - название рода, второе - видовой эпитет).

Значительными успехами в ботанике был отмечен XIX век. Оформи­лись и возникли такие разделы, как физиология, география и экология расте­ний, геоботаника, палеоботаника, эмбриология и т.д. Во всех разделах бота­ники был накоплен огромный фактический материал, что создало базу для обобщающих теорий. Важнейшими из них стали клеточная теория и теория эволюционного развития жизни .

В 1838 г. немецкий ботаник М.Шлейден установил, что клетка - это универсальная структурная единица в теле растений, а в 1839 г. зоолог Т.Шванн распространил этот вывод и на животных. Разработка клеточной теории оказала огромное влияние на дальнейшее развитие биологии и поло­жила начало цитологии.

Появление эволюционной теории Чарльза Дарвина (1809-1882) стало началом новой эпохи в развитии всех биологических наук. Начался новый период для систематики - эволюционный (филогенетический), т.е. возникла необходимость объединять в одни таксоны виды, единые по происхожде­нию, а не по внешнему сходству. Морфологи начали изучать то, какими пу­тями и под влиянием каких причин исторически сложились организмы. За­кономерности географического распространения организмов стали объяс­нять не только современными условиями, но и историческими причинами.

Новый прорыв в развитии ботаники , как и всей биологии, произошел в XX веке. Одной из его причин стал научно-технический прогресс, стимули­ровавший появление новых исследовательских инструментов и методов. В середине века были изобретены электронные микроскопы с высокой разре­шающей способностью, что определило бурное развитие анатомии, цитоло­гии, биохимии, молекулярной биологии, генетики.

Бюст Теофраста

Теофраст, или Феофраст, или Тиртамос, или Тиртам — древнегреческий философ, естествоиспытатель, теоретик музыки.

Разносторонний учёный; является наряду с Аристотелем основателем ботаники и географии растений. Благодаря исторической части своего учения о природе выступает как родоначальник истории философии.

Уроженец Эреса на острове Лесбос. Учился в Афинах у Платона, а затем у Аристотеля и сделался его ближайшим другом, а в 323 до н. э. — преемником на посту главы школы перипатетиков.

Работы

Фронтиспис иллюстрированного издания Historia Plantarum, Амстердам, 1644

Работы по ботанике

Написал две книги о растениях: «Историю растений» и «Причины растений», в которых даются основы классификации и физиологии растений, описано около 500 видов растений, и которые подвергались многим комментариям и часто переиздавались. Несмотря на то, что Теофраст в своих «ботанических» трудах не придерживается никаких особенных методов, он внёс в изучение растений идеи, совершенно свободные от предрассудков того времени и предполагал, как истый натуралист, что природа действует сообразно своим собственным предначертаниям, а не с целью быть полезной человеку. Он наметил со свойственной ему прозорливостью главнейшие проблемы научной растительной физиологии. Чем отличаются растения от животных? Какие органы существуют у растений? В чём состоит деятельность корня, стебля, листьев, плодов? Почему растения заболевают? Какое влияние оказывают на растительный мир тепло и холод, влажность и сухость, почва и климат? Может ли растение возникать само собой? Может ли один вид растений переходить в другой? Вот вопросы, которые интересовали пытливый ум Теофраста; по большей части это те же вопросы, которые и теперь еще интересуют натуралистов. В самой постановке их — громадная заслуга великого греческого ботаника. Что же касается ответов, то их в тот период времени, при отсутствии нужного фактического материала, нельзя было дать с надлежащей точностью и научностью.

Другие известные работы

Наибольшей известностью пользуется его сочинение «Этические характеры», сборник из 30 очерков человеческих типов, где изображаются льстец, болтун, бахвал, гордец, брюзга, недоверчивый и т. д., причём каждый мастерски обрисован яркими ситуациями, в которых этот тип проявляется. Так, когда начинается сбор пожертвований, скупой, не говоря ни слова, покидает заседание. Будучи капитаном корабля, он укладывается спать на матрасе кормчего, а на праздник Муз оставляет детей дома. Нередко говорят о взаимном влиянии Характеров Теофраста и персонажей новой греческой комедии. Несомненно его влияние на всю новейшую литературу. Именно начав с переводов Теофраста, создал свои «Характеры, или Нравы нашего века» французский писатель-моралист Лабрюйер. С Теофраста берёт начало литературный портрет, неотъемлемая часть любого европейского романа.

Из двухтомного трактата «О музыке» сохранился ценный фрагмент, в котором философ, с одной стороны, полемизирует с пифагорейско-платоновским представлением музыки как очередной — звучащей — «инкарнации» чисел. С другой стороны, он считает мало существенным и тезис гармоников, рассматривавших мелодию как последовательность дискретных величин — интервалов. Природа музыки, заключает Теофраст, не в интервальном движении и не в числах, а в «движении души, которая избавляется от зла через переживание. Не будь этого движения, не было бы и сущности музыки».

Теофрасту также принадлежит сочинение «О слоге», которое, как считает М.Л. Гаспаров, по своему значению для всей античной теории ораторского искусства стоит едва ли не выше «Риторики» Аристотеля. Его неоднократно упоминает Дионисий Галикарнасский, Деметрий Фалерский и др.

На вопрос Какой вклад в изучении биологии внёс учёный Теофраст. Реферат по биологии заданный автором Европеоидный лучший ответ это

Написал две книги о растениях: «Историю растений» (др. -греч. Περὶ φυτῶν ἱστορίας, лат. Historia plantarum) и «Причины растений» (др. -греч. Περὶ φυτῶν αἰτιῶν, лат. De causis plantarum), в которых даются основы классификации и физиологии растений, описано около 500 видов растений, и которые подвергались многим комментариям и часто переиздавались. Несмотря на то, что Теофраст в своих «ботанических» трудах не придерживается никаких особенных методов, он внёс в изучение растений идеи, совершенно свободные от предрассудков того времени и предполагал, как истинный натуралист, что природа действует сообразно своим собственным предначертаниям, а не с целью быть полезной человеку. Он наметил с прозорливостью главнейшие проблемы научной растительной физиологии. Чем отличаются растения от животных? Какие органы существуют у растений? В чём состоит деятельность корня, стебля, листьев, плодов? Почему растения заболевают? Какое влияние оказывают на растительный мир тепло и холод, влажность и сухость, почва и климат? Может ли растение возникать само собой (произвольно зарождаться)? Может ли один вид растений переходить в другой? Вот вопросы, которые интересовали ум Теофраста; по большей части это те же вопросы, которые и теперь ещё интересуют натуралистов. В самой постановке их - громадная заслуга греческого ботаника. Что же касается ответов, то их в тот период времени, при отсутствии нужного фактического материала, нельзя было дать с надлежащей точностью и научностью.

Ответ от Посоловеть [новичек]
Теофраст - известный древнегреческий ученый, естествоиспытатель, один из создателей ботаники, философ - был уроженцем города Эреза, где он появился на свет в 371 г до н. э. В молодые годы переехав в Афины, он был учеником знаменитых философов (у себя в городе он также проявлял интерес к философии, слушая Левкиппа). Сначала он был учеником Академии Платона, а после того, как тот умер, стал слушателем аристотелевского Лицея. В этом качестве он оставался до тех пор, пока Аристотель не уехал из Афин навсегда.

Написал две книги о растениях: «Историю растений» (др. -греч. ???? ????? ????????, лат. Historia plantarum) и «Причины растений» (др. -греч. ???? ????? ??????, лат. De causis plantarum), в которых даются основы классификации и физиологии растений, описано около 500 видов растений, и которые подвергались многим комментариям и часто переиздавались. Несмотря на то, что Теофраст в своих «ботанических» трудах не придерживается никаких особенных методов, он внёс в изучение растений идеи, совершенно свободные от предрассудков того времени и предполагал, как истинный натуралист, что природа действует сообразно своим собственным предначертаниям, а не с целью быть полезной человеку. Он наметил с прозорливостью главнейшие проблемы научной растительной физиологии. Чем отличаются растения от животных? Какие органы существуют у растений? В чём состоит деятельность корня, стебля, листьев, плодов? Почему растения заболевают? Какое влияние оказывают на растительный мир тепло и холод, влажность и сухость, почва и климат? Может ли растение возникать само собой (произвольно зарождаться)? Может ли один вид растений переходить в другой? Вот вопросы, которые интересовали ум Теофраста; по большей части это те же вопросы, которые и теперь ещё интересуют натуралистов. В самой постановке их - громадная заслуга греческого ботаника. Что же касается ответов, то их в тот период времени, при отсутствии нужного фактического материала, нельзя было дать с надлежащей точностью и научностью.
После рождения его назвали Тиртамом, но Аристотель, как гласит легенда, дал прозвище Теофраст, что означало «божественный оратор», «обладатель божественной речи». Сложно определить, насколько права легенда, однако известно, что Теофраст действительно был великолепным оратором и любимейшим учеником Аристотеля, ставшим одним из самых знаменитых его подопечных. Именно ему Аристотель оставил в качестве наследства все свои рукописи, накопленную библиотеку, и именно Теофраст возглавил школу перипатетиков, когда наставник скончался. Древние источники гласят, что численность учеников Теофраста доходила до двух тысяч человек, а имя его гремело далеко за пределами его страны.

Преемником на посту главы школы перипатетиков.

Работы

Работы по ботанике

Теофраста называют «отцом ботаники». Ботанические труды Теофраста можно рассматривать как свод в единую систему познаний практиков сельского хозяйства, медицины и работ учёных античного мира в этой области. Теофраст был основателем ботаники как самостоятельной науки: наряду с описанием применения растений в хозяйстве и медицине он рассматривал теоретические вопросы. Влияние трудов Теофраста на последующее развитие ботаники в течение многих столетий было огромным, так как учёные Древнего мира не поднимались выше него ни в понимании природы растений, ни в описаниях их форм. В соответствии с современным ему уровнем знаний отдельные положения Теофраста были наивны и не научны. Учёные того времени ещё не имели высокой техники исследования, не было и научных экспериментов. Но при всём этом уровень знаний, достигнутый «отцом ботаники», был весьма значительным.

Написал две книги о растениях: «Историю растений» (др.-греч. Περὶ φυτῶν ἱστορίας , лат. Historia plantarum ) и «Причины растений» (др.-греч. Περὶ φυτῶν αἰτιῶν , лат. De causis plantarum ), в которых даются основы классификации и физиологии растений, описано около 500 видов растений, и которые подвергались многим комментариям и часто переиздавались. Несмотря на то, что Теофраст в своих «ботанических» трудах не придерживается никаких особенных методов, он внёс в изучение растений идеи, совершенно свободные от предрассудков того времени и предполагал, как истинный натуралист, что природа действует сообразно своим собственным предначертаниям, а не с целью быть полезной человеку. Он наметил с прозорливостью главнейшие проблемы научной растительной физиологии. Чем отличаются растения от животных? Какие органы существуют у растений? В чём состоит деятельность корня, стебля, листьев, плодов? Почему растения заболевают? Какое влияние оказывают на растительный мир тепло и холод, влажность и сухость, почва и климат? Может ли растение возникать само собой (произвольно зарождаться)? Может ли один вид растений переходить в другой? Вот вопросы, которые интересовали ум Теофраста; по большей части это те же вопросы, которые и теперь ещё интересуют натуралистов. В самой постановке их - громадная заслуга греческого ботаника. Что же касается ответов, то их в тот период времени, при отсутствии нужного фактического материала, нельзя было дать с надлежащей точностью и научностью.

Наряду с наблюдениями общего характера «История растений» содержит рекомендации по практическому применению растений. В частности, Теофраст точно описывает технологию выращивания специального вида тростника и изготовления из него тростей для авлоса.

Другие известные работы

Наибольшей известностью пользуется его сочинение «Этические характеры» (др.-греч. Ἠθικοὶ χαρακτῆρες ; русский перевод «О свойствах нравов человеческих», 1772, или «Характеристики», СПб., 1888), сборник из 30 очерков человеческих типов, где изображаются льстец, болтун, бахвал, гордец, брюзга, недоверчивый и т. д., причём каждый мастерски обрисован яркими ситуациями, в которых этот тип проявляется. Так, когда начинается сбор пожертвований, скупой, не говоря ни слова, покидает заседание. Будучи капитаном корабля, он укладывается спать на матрасе кормчего, а на праздник Муз (когда принято было посылать учителю вознаграждение) оставляет детей дома. Нередко говорят о взаимном влиянии Характеров Теофраста и персонажей новой греческой комедии. Несомненно его влияние на всю новейшую литературу. Именно начав с переводов Теофраста, создал свои «Характеры, или Нравы нашего века» (1688) французский писатель-моралист Лабрюйер. С Теофраста берёт начало литературный портрет, неотъемлемая часть любого европейского романа.

Из двухтомного трактата «О музыке» сохранился ценный фрагмент (включён Порфирием в его комментарий к «Гармонике» Птолемея), в котором философ, с одной стороны, полемизирует с пифагорейско-платоновским представлением музыки как очередной - звучащей - «инкарнации» чисел. С другой стороны, он считает мало существенным и тезис гармоников (а возможно, и Аристоксена), рассматривавших мелодию как последовательность дискретных величин - интервалов (промежутков между высотами). Природа музыки, заключает Теофраст, не в интервальном движении и не в числах, а в «движении души, которая избавляется от зла через переживание (др.-греч. διὰ τὰ πάθη ). Не будь этого движения, не было бы и сущности музыки» .

Теофрасту также принадлежит (не дошедшее до нас) сочинение «О слоге» (или «О стиле»; Περὶ λέξεως), которое, как считает М. Л. Гаспаров, по своему значению для всей античной теории ораторского искусства стоит едва ли не выше «Риторики» Аристотеля. Его неоднократно упоминает Дионисий Галикарнасский, Деметрий Фалерский и др.

Память

Переводчики на русский язык

Напишите отзыв о статье "Теофраст"

Примечания

Литература

Тексты и переводы

Греческие тексты :

• Сочинения (Theophrasti Eresii Opera quae supersunt omnia. Lipsiae, греческий текст):

Русские :

• Феофраст. / АН СССР; Пер. с др.-греч. и примеч. М. Е. Сергеенко; ред. акад. И. И. Толстого и чл.-корр. АН СССР Б. К. Шишкина; послесловие - Б. К. Шишкин; «Исследование о растениях» Феофраста - А. Н. Криштофович; Феофраст и его ботанические сочинения - М. Е. Сергеенко. - [М.-Л.]: Изд-во АН СССР, 1951. - 589 с. - (Классики науки).
  • переиздание: Феофраст. Исследование о растениях. - Рязань: Александрия, 2005. - 560 с. - (Античная историческая библиотека). - ISBN 5-94460-023-3 .

«Характеры »:

• Феофраст о свойстве нравов человеческих / Пер. с лат. А. Я. Полекова. - СПб., 1772. - 112 с.
• Феофраст. Характеристики / Пер. В. Алексеева. - СПб., 1888. - 32 с.
• Теофраст . Характеры / Пер. В. Смирина. // Менандр. Комедии. Герод. Мимиямбы. - М.: Худож. лит., 1964. - С. 260-286. - (Библиотека античной литературы)
• Феофраст. Характеры / Пер., ст. и прим. Г. А. Стратановского. Отв. ред. Я. М. Боровский. - Л. : Наука, 1974. - 123 с. - (Литературные памятники).
  • переиздание: СПб.: Наука, 2007.

Другие сочинения :

• Теофраст . О камнях / Пер. с англ. Б. В. Куликова. - М.: МСП, 2004. - 247 с. - (Мир камней и минералов).
• Феофраст . О камнях. / Пер., ст. и комм. А. А. Россиуса. // Вестник древней истории. . № 3.
• О цветах / Пер. В. П. Зубова. // Точки-Puncta. - 7, 1-2, 2007. - С. 7-21.
• Псевдо-Теофраст . О приметах дождей, ветров, ненастья и вёдра // Небо, наука, поэзия… - М., 1992. - С. 88-100.
• О душе (фрагменты) / Пер. Г. Ф. Церетели. // Таннери П. Первые шаги греческой науки - СПб., 1902.
• / Пер. Е. В. Афонасина // ΣΧΟΛΗ 6.1 (2012)
• / Пер. Е. В. Афонасина // ΣΧΟΛΗ 10.2 (2016)

Английские :

• Издания в «Loeb classical library »:
  • . № 70. 1916. Исследование о растениях, книги 1-5.
  • . № 79. 1916. Исследование о растениях, книги 6-9. О запахах. О приметах погоды.
  • Тома III-V. № 471, 474, 475. 1989-1990. О причинах растений (кн. 1-6).

Другие издания:

• О ветрах и о погоде - .
• Theophrastus , (1993), Metaphysics. With an Introduction, Translation and Commentary by M. van Raalte, Leiden: Brill

Французские :

• В серии «Collection Budé » «Recherches sur les plantes» в 5 томах. Также в серии «Collection Budé » изданы:
• Théophraste . Caractères. Texte établi et traduit par O. Navarre. 4e tirage 2003. 166 p.
• Théophraste . Métaphysique. Texte édité, traduit et annoté par A. Laks et G. W. Most avec la collaboration de Ch. Larmore et E. Rudolph et pour la traduction arabe de M. Crubellier. 3e tirage 2002. XC, 119 p. ISBN 978-2-251-00422-8

Исследования

• Лебедев А. В. Проблема аутентичности APXH как милетского термина (к интерпретации свидетельства Теофраста). // Материалы к историографии античной и средневековой философии. М., 1990.
• Верлинский А. Л. Первые упоминания о евреях в греческой литературе: иудейская религия у Гекатея и Феофраста. // Евреи и греки: Диалог через тысячелетия. СПб., 1999. С. 215-235.

Ссылки

• // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: в 86 т. (82 т. и 4 доп.). - СПб. , 1890-1907.
• в библиотеке Максима Мошкова

Отрывок, характеризующий Теофраст

Между тем с фронта другая колонна должна была напасть на французов, но при этой колонне был Кутузов. Он знал хорошо, что ничего, кроме путаницы, не выйдет из этого против его воли начатого сражения, и, насколько то было в его власти, удерживал войска. Он не двигался.
Кутузов молча ехал на своей серенькой лошадке, лениво отвечая на предложения атаковать.
– У вас все на языке атаковать, а не видите, что мы не умеем делать сложных маневров, – сказал он Милорадовичу, просившемуся вперед.
– Не умели утром взять живьем Мюрата и прийти вовремя на место: теперь нечего делать! – отвечал он другому.
Когда Кутузову доложили, что в тылу французов, где, по донесениям казаков, прежде никого не было, теперь было два батальона поляков, он покосился назад на Ермолова (он с ним не говорил еще со вчерашнего дня).
– Вот просят наступления, предлагают разные проекты, а чуть приступишь к делу, ничего не готово, и предупрежденный неприятель берет свои меры.
Ермолов прищурил глаза и слегка улыбнулся, услыхав эти слова. Он понял, что для него гроза прошла и что Кутузов ограничится этим намеком.
– Это он на мой счет забавляется, – тихо сказал Ермолов, толкнув коленкой Раевского, стоявшего подле него.
Вскоре после этого Ермолов выдвинулся вперед к Кутузову и почтительно доложил:
– Время не упущено, ваша светлость, неприятель не ушел. Если прикажете наступать? А то гвардия и дыма не увидит.
Кутузов ничего не сказал, но когда ему донесли, что войска Мюрата отступают, он приказал наступленье; но через каждые сто шагов останавливался на три четверти часа.
Все сраженье состояло только в том, что сделали казаки Орлова Денисова; остальные войска лишь напрасно потеряли несколько сот людей.
Вследствие этого сражения Кутузов получил алмазный знак, Бенигсен тоже алмазы и сто тысяч рублей, другие, по чинам соответственно, получили тоже много приятного, и после этого сражения сделаны еще новые перемещения в штабе.
«Вот как у нас всегда делается, все навыворот!» – говорили после Тарутинского сражения русские офицеры и генералы, – точно так же, как и говорят теперь, давая чувствовать, что кто то там глупый делает так, навыворот, а мы бы не так сделали. Но люди, говорящие так, или не знают дела, про которое говорят, или умышленно обманывают себя. Всякое сражение – Тарутинское, Бородинское, Аустерлицкое – всякое совершается не так, как предполагали его распорядители. Это есть существенное условие.
Бесчисленное количество свободных сил (ибо нигде человек не бывает свободнее, как во время сражения, где дело идет о жизни и смерти) влияет на направление сражения, и это направление никогда не может быть известно вперед и никогда не совпадает с направлением какой нибудь одной силы.
Ежели многие, одновременно и разнообразно направленные силы действуют на какое нибудь тело, то направление движения этого тела не может совпадать ни с одной из сил; а будет всегда среднее, кратчайшее направление, то, что в механике выражается диагональю параллелограмма сил.
Ежели в описаниях историков, в особенности французских, мы находим, что у них войны и сражения исполняются по вперед определенному плану, то единственный вывод, который мы можем сделать из этого, состоит в том, что описания эти не верны.
Тарутинское сражение, очевидно, не достигло той цели, которую имел в виду Толь: по порядку ввести по диспозиции в дело войска, и той, которую мог иметь граф Орлов; взять в плен Мюрата, или цели истребления мгновенно всего корпуса, которую могли иметь Бенигсен и другие лица, или цели офицера, желавшего попасть в дело и отличиться, или казака, который хотел приобрести больше добычи, чем он приобрел, и т. д. Но, если целью было то, что действительно совершилось, и то, что для всех русских людей тогда было общим желанием (изгнание французов из России и истребление их армии), то будет совершенно ясно, что Тарутинское сражение, именно вследствие его несообразностей, было то самое, что было нужно в тот период кампании. Трудно и невозможно придумать какой нибудь исход этого сражения, более целесообразный, чем тот, который оно имело. При самом малом напряжении, при величайшей путанице и при самой ничтожной потере были приобретены самые большие результаты во всю кампанию, был сделан переход от отступления к наступлению, была обличена слабость французов и был дан тот толчок, которого только и ожидало наполеоновское войско для начатия бегства.

Наполеон вступает в Москву после блестящей победы de la Moskowa; сомнения в победе не может быть, так как поле сражения остается за французами. Русские отступают и отдают столицу. Москва, наполненная провиантом, оружием, снарядами и несметными богатствами, – в руках Наполеона. Русское войско, вдвое слабейшее французского, в продолжение месяца не делает ни одной попытки нападения. Положение Наполеона самое блестящее. Для того, чтобы двойными силами навалиться на остатки русской армии и истребить ее, для того, чтобы выговорить выгодный мир или, в случае отказа, сделать угрожающее движение на Петербург, для того, чтобы даже, в случае неудачи, вернуться в Смоленск или в Вильну, или остаться в Москве, – для того, одним словом, чтобы удержать то блестящее положение, в котором находилось в то время французское войско, казалось бы, не нужно особенной гениальности. Для этого нужно было сделать самое простое и легкое: не допустить войска до грабежа, заготовить зимние одежды, которых достало бы в Москве на всю армию, и правильно собрать находившийся в Москве более чем на полгода (по показанию французских историков) провиант всему войску. Наполеон, этот гениальнейший из гениев и имевший власть управлять армиею, как утверждают историки, ничего не сделал этого.

Биография и сочинения Теофраста

На самом деле его имя Тиртам. Теофраст – прозвище, данное Тиртаму Аристотелем , что означает «Богоречивый». Вот что известно о биографии Теофраста. Он родился на острове Лесбосе в городе Эресе. Тиртам – сын ремесленника-сукновала. Когда на его родине оказался один из учеников Платона , некий Алкипп, то он привлек внимание Тиртама к философии. Тиртам отправился в Афины, где стал слушателем Платона и Аристотеля еще в платоновской Академии. Теофраст был всего на 12 лет моложе Аристотеля. Вместе с ним он покинул Академию и Афины . Видимо, он повез Аристотеля в Малую Азию. После трехлетнего пребывания в Ассосе Аристотель оказался на родине Теофраста – острове Лесбосе... Теофраст повсюду сопровождал Аристотеля, был его преданным другом. Неудивительно, что когда Аристотель второй раз и уже навсегда покидал Афины, то он передал управление Ликеем Теофрасту. Теофраст пережил Аристотеля на 35 лет, в течение которых он бессменно руководил Ликеем. Годы жизни Теофраста 372 – 287 до н. э., годы схолархата 323 – 287 до н. э.

Теофраст (Феофраст). Античный бюст

Теофраст полностью разделял нелегкую судьбу Ликея. Он целиком посвятил себя наукам и философии. У него не было ни жены, ни детей. Теофраст считал, что женитьба – помеха в биографии философа, ведь (передает слова Теофраста Иероним) «невозможно в равной мере служить и книгам, и жене». Согласно Диогену Лаэртскому, Теофраст был «человеком отменной разумности и трудолюбия». Любимые слова Теофраста: «Самая дорогая трата – это время». Умирая, Теофраст сетовал на то, что мы умираем, едва начав жить. В «Тускуланских беседах» Цицерона Теофраст жалуется на несправедливость природы, которая оленям и воронам даровала долгую жизнь, хотя она им не к чему, а человеку, столь нуждающемуся в долгой жизни, – краткую.

Теофраст много работал и за свою все же сравнительно долгую жизнь создал сложное учение и немалое количество трудов по самым различным отраслям знания: логике и математике, физике и астрономии, биологии и медицине, психологии и этике, педагогике и эстетике, риторике и политике, а также философии. Главное философское сочинение, излагающее учение Теофраста, было впоследствии названо так же, как и главное философское сочинение Аристотеля, – «Метафизика». Теофрасту принадлежит первая проблемно-систематическая история философии – «Мнения физиков». Есть у него и философско-полемические произведения, например «Против академиков». Сохраняя преобразовательные политические амбиции философов, Теофраст пишет «О наилучшем государственном устройстве». Вместе с тем Теофрасту принадлежат такие специально-научные произведения на узкие темы, как, например, «Об истории; растений», «О причинах растений», благодаря которым этот перипатетик прослыл «отцом ботаники»; «Об огне», «О пьянстве», «О соли, молоке и квасцах», «О пословицах» и многие другие, а также сохранившиеся «Этические характеры». Теофраста интересовали религия, ее история и сущность. Плодами этого интереса были несохранившиеся труды его: «О богах», «Об истории богов» и др.

Аристотель и его ученики. Слева - Александр Македонский и Деметрий Фалерский, справа - Теофраст и Стратон. Авторы фрески - Э. Лебедицкий и К. Раль

От «Метафизики» дошли лишь фрагменты, только частично сохранились «Мнения физиков», сохранился вышеназванный трактат «Об огне». Большинство же сочинений Теофраста кануло в Лету, в том числе и такое многоплановое сочинение, как «Вопросы политические, этические и физические», «Физика» в восьми книгах и логические труды: «Аналитика первая», «Аналитика вторая», «Топика».

И здесь скрывается некая тайна. Как известно, все свои сочинения совокупно с сочинениями Аристотеля Теофраст завещал Нелею. И те, и другие сочинения постигла одна участь – они исчезли и появились на свет только через два века после смерти Теофраста, когда богатый офицер Митридата Апелликон приобрел их у потомков Нелея. Затем они оказались в Афинах. За два века сочинения Аристотеля и Теофраста, видимо, порядком перемешались, и вряд ли римские издатели могли разобраться, где кончается Аристотель и начинается Теофраст (например, и «Физика» Аристотеля, и «Физика» Теофраста состоят из восьми книг).

Эмпиризм Теофраста

Мы имеем лишь разрозненные сведения о различных сторонах философских и научных взглядов Теофраста. В соответствии с конкретно-научной направленностью послеаристотелевского Ликея и со своими интересами Теофраст развивал, по-видимому, эмпирическую тенденцию гносеологии Аристотеля и не поддерживал рационалистическую тенденцию своего учителя, который, как известно, выводил начала познания и знания из разумной души. Теофраст же считал, что показания органов чувств, опыт – единственный источник знания, в том числе и знания начал. Иначе Теофраст не сказал бы в своей «Метафизике», что «ведь чувство и различия созерцает, и начала исследует» (VIII, 19). В сохранившихся сочинениях по ботанике ученый говорит, что научные теории должны опираться на эмпирическую основу (см. «О причинах растений» I 1,1 и II 3,5), что эмпирические факты не должны насильственно подгоняться под теорию (см. «Об истории растений» I 3,5).

Представление о Теофрасте как эмпирике и сенсуалисте прочно утвердилось в позднейшей античной философской традиции, иначе Климент Александрийский не написал бы, что «Теофраст говорит, что началом доказательств является чувство».

В истории науки Теофраст считается создателем метода наблюдения за явлениями природы. Научные трактаты Теофраста на специальные темы содержат в себе некоторые тонкие наблюдения.

В сочинениях по ботанике Теофраст описал 550 видов растений. Растения для Теофраста – живые существа, нуждающиеся для своей жизнедеятельности во влаге и теплоте. Говоря о «причинах растений», Теофраст на первое место ставит такие причины, как влияние среды и наследственность. Были у Теофраста и точные биологические наблюдения. Например, он говорил об изменении цвета животных вследствие их адаптации к окружающей фоновой среде.

В трактате «Об огне» Теофраст впервые в истории философии перестает считать огонь такой же стихией, таким же элементом, как земля, вода и воздух. Он обращает внимание на то, что огонь самостоятельно не существует. Для своего существования он нуждается в горючем веществе. Таким образом, Теофраст делает шаг в сторону научного понимания природы огня. Путь к такому пониманию был долог. Ведь только в XVIII в. французский физик Лавуазье научно объяснил огонь как процесс окисления с выделением теплоты и света.

В сочинении «Характеры» Теофраст, проявив себя и на этот раз тонким наблюдателем, описал тридцать типов людей, у которых преобладает какая-либо одна резко отрицательная черта характера: подлость, бесстыдство, бессовестность, льстивость, крохоборство, болтливость, угодливость и даже ироничность, которую древнегреческий ученый также считал отрицательной чертой характера. Комедиограф Менандр – ученик Теофраста. В своих (дошедших до нас лишь в отрывках) комедиях Менандр выводил эти типы в живых персонажах.

В теории нравственности Теофраст, не отрицая важности для счастья благоприятных обстоятельств обыденной жизни и отвергая аскетизм, видел высшую цель жизни в служении благу.

Физика Теофраста

Как физик, Теофраст расходился с Аристотелем в таких проблемах, как проблемы места и пустоты, проблемы движения и времени.

Теофраст не согласен с аристотелевским определением места как границы объемлющего тела. Давая такое определение места, Аристотель хотел избежать известного парадокса, согласно которому место движется вместе с движущимся телом, а, следовательно, должно быть место места, которое, однако, также движется с местом движущегося тела, – и так до бесконечности. Ведь всякое перемещение должно происходить в каком-то месте. Теофраст обращает внимание на то, что Аристотелю лишь казалось, что его определение места как границы объемлющего тела решает вышеуказанный парадокс. И при таком определении места получается, что место тела движется вместе с этим телом, потому что эта граница, даже если движущееся тело не изменяет свою форму, перемещается в пространстве вместе с телом, когда оно движется. Во-вторых, определение места как границы объемлющего тела порождает новый парадокс: получается, что мир в целом, поскольку его ничего не объемлет, ибо если бы мир был чем-то объят, то он не был бы миром в целом, нигде не находится, не имеет своего места. Теофраст не ограничивается критикой аристотелевского понимания места. Он дает свое определение места. Согласно Теофрасту, место – это то, что определяется взаимоотношениями и взаиморасположениями тел.

В учении о движении Теофраст также существенно расходился со своим учителем. Он расширил число видов движения. Аристотель думал, что движение существует лишь в том, что подпадает под такие категории, как «сущность», «качество», «количество» и «место». В первом случае происходит возникновение и уничтожение (переставая существовать, тело утрачивает свою сущность, форму; возникая, тело приобретает свою сущность, форму), в других случаях мы имеем соответственно качественное и количественное изменения и перемещение. Теофраст же думал, что можно говорить о движении в аспектах всех категорий, например в категории отношения – ведь отношения не вечны: со смертью сына перестает существовать и отцовство: отец перестает быть отцом (если сын, конечно, был единственным). Говоря о качественном движении, Теофраст обращает внимание на то, что оно может быть не только постепенным, непрерывным, но и прерывным, скачкообразным. Например, белое может сразу, минуя промежуточные состояния, стать черным.

Философия Теофраста

В области «первой философии» Теофраст в общем принимал учение Аристотеля. Правда, наши знания в этой части учения Теофраста ограничены тем, что до нас дошли лишь отрывки из его сочинения, посвященного «первой философии». (Это сочинение Теофраста, как и соответствующее сочинение Аристотеля, было позднее, в I в. до н. э., названо «Метафизикой».) В сохранившемся отрывке из «Метафизики» Теофраста ставится ряд проблем, апорий (этот отрывок похож на третью книгу аристотелевской «Метафизики», в которой поднято 14 апорий). Но проблемы Теофраста иные, чем проблемы Аристотеля. Проблемы Теофраста – это не столько проблемы в понимании мироздания, сколько проблемы в понимании учения Аристотеля. Таким образом, проблемы Теофраста вторичны. Теофраст думает о мире, но он думает о мире через Аристотеля, отмечая слабые и неясные моменты в его учении.

Теофраст поднимает проблему целесообразности и случайности. Все ли из того, что существует, существует ради чего-либо или же что-то возникает и существует случайно? Теофраст ограничивает сферу телеологии, лишает ее абсолютности. В неживой и даже в живой природе многое случайно, иначе нельзя было бы объяснить отсутствие в жизни гармонии, когда случайность властно вторгается в жизнь и нарушает ее целесообразность. Но все же Теофраст не отказывается целиком от телеологических объяснений. Телеологический метод объяснения Теофраст использует в своей ботанике. И он прав. В растении, как и во всяком живом целостном организме, каждая его органическая часть существует ради чего-то. Корни существуют, чтобы удерживать растение в антиэнтропном вертикальном положении, для питания растения водой и солями, листья – для усвоения солнечной энергии и т. д. А все вместе существует для целого, для жизни растения.

Теофраст, далее, обратил внимание и на сомнительность учения Аристотеля о перводвигателе – действительно самого слабого, надуманного, идеалистического момента в аристотелевском мировоззрении. Правда, критика Теофрастом учения Аристотеля о неподвижном перводвигателе носит внутренний характер. Теофраст не отрицает само это учение. Он лишь замечает его внутренние дефекты. Его апория на этот счет такова: сколько существует перводвигателей – один или несколько? Если перводвигатель один, то почему не все небесные сферы движутся одним одинаковым движением? Если каждая сфера имеет свой перводвигатель, то как объяснить согласие в движении сфер? Теофраст не смог подняться над космологией своего учителя. Истинное строение космоса осталось для него неведомым. Но таковым оно было и для других философов и ученых как древнего, так и средневекового времени. В целом Теофраст принимал аристотелевское учение о боге как об объективном, само себя мыслящем мышлении. Он отстаивал учение Аристотеля о вечности мира во времени против стоика Зенона , учившего о периодической гибели космоса во вселенском пожаре.

Атеизм Теофраста

Теофраст отрицательно относился к религии. Особенно он осуждал религиозное приношение в качестве жертвы богам животных. Теофраст обращал внимание людей на сходство животных и человека. Известно, что в первобытные времена существовал обычай приносить в жертву богам людей, детей, особенно первенцев. В «Библии» описывается, как Авраам хотел принести в жертву богу своего сына Исаака, но в последний момент ангел остановил Авраама. Агамемнон готов был принести в жертву богам, не дававшим попутного ветра, свою дочь Ифигению . Однако в последний момент боги подменили девочку ланью. Это знаменовало решительное изменение в мифологическом мировоззрении и в вытекающей из него практики. Однако Теофраст счел жестокостью принесение в жертву богам и животных. Все живое родственно.

Жертвоприношение Ифигении в Авлиде. Фреска из Помпей

Логика Теофраста

От комментатора Александра Афродисийского и от Филопона мы узнаем и о Теофрастовых новациях в логике. Согласно Филопону, Теофраст и другой перипатетик его времени – историк науки Евдем ввели учение о гипотетических и разделительных силлогизамах. Александр Афродисийский говорит и о других логических новациях Теофраста: он превратил аристотелево непрямое доказательство всеобщих отрицательных суждений в прямое; в отличие от Аристотеля утверждал, что всеобщие отрицательные суждения возможности обратимы; дополнил четыре модуса первой фигуры силлогизма пятью новыми; установил, что если посылки имеют разную модальность, то вывод должен следовать по слабейшей посылке.

П. Кошель

В 1907 г. бельгийский драматург, поэт и мыслитель Морис Метерлинк, автор «Синей птицы» (Нобелевская премия 1908 г. по литературе) написал книгу о цветах, названную «Разум цветов». Вот что он пишет.

«Наш механический гений существует со вчерашнего дня, в то время как механика цветов функционирует уже тысячелетия. Когда цветок появился на нашей земле, вокруг него не существовало никакой модели, которой он мог бы подражать. В ту пору, когда мы знали только мотыгу, лук; в недавние времена, когда мы изобрели колесо, блок, таран; в то время, когда нашими шедеврами были катапульты, часы и ткацкое искусство, шалфей уже изобрел вращающиеся перекладины и противовес своих точных весов. Кто еще менее ста лет тому назад мог подозревать о свойствах Архимедова винта, употребляемого кленом и липой со дня рождения деревьев? Когда удастся нам построить столь же легкий, точный, нежный и верный парашют, как у одуванчика? Когда откроем мы секрет вставлять в столь хрупкую ткань, как шелк лепестков, такую могущественную пружину, как та, что бросает в пространство золотистую пыльцу дрока?»

Мы привели эту длинную цитату, чтобы вы немного задумались: что есть растение? Из маленького желудя вырастает дуб-великан, из крошечного семени помидора родится огромный куст, с которого можно собрать множество плодов.

Не влечение к красоте растительных форм, не праздное любопытство и не попытки ответить на вопросы пытливого разума положили начало знакомству человека с миром растений. Суровая жизненная необходимость и, прежде всего, угроза голодной смерти заставили нашего далекого предка на самых ранних ступенях его развития обратить внимание на полезные свойства растений.

Сбор диких плодов и семян, выкапывание мучнистых корней и сочных луковиц были самыми ранними формами хозяйственной деятельности первобытного человека и в то же время первыми шагами в развитии его познаний о растительном мире. Следы этих далеких доисторических форм хозяйственной деятельности сохранились у некоторых народов до наших дней.

Например, в сыпучих песках Западной Монголии местами встречаются дикие заросли высоких суходольных злаков, привлекавших к себе в определенное время года внимание населения близлежащих районов. Целыми караванами, на верблюдах, с запасами питьевой воды приезжали сюда монголы для жатвы и обмолота диких злаков. Собранное зерно они увозили с собой, просушивали его на солнце и размалывали в муку на ручных мельницах.

От сбора семян с таких зарослей до посева где-либо на удобном месте – один шаг. Возможно, что у мест обмолота или очистки происходил случайный посев семян, который на следующий год, по-видимому, повторялся, затем становился обычным и пробуждал желание воспроизвести его уже сознательно.

Вступив на путь возделывания растений, первобытный человек не только значительно обогатил запас своих практических знаний о них, но и приобрел ряд новых трудовых навыков, обусловивших появление, в том числе, и членораздельной человеческой речи.

Таким образом, начало возделывания человеком растений теряется в бесконечной дали веков, отделяющих нас от ранних этапов эволюции человеческого рода. Глубокую древность начатков культуры растений подтверждают и археологи.

Раскопки, произведенные на месте обнаружения остатков неолитических свайных построек, говорят о довольно высоком развитии растениеводческих и хозяйственных навыков у человека, жившего на Земле несколько десятков тысяч лет назад. Обитатели свайных построек умели уже возделывать различные сорта пшеницы, ячменя, сеяли чечевицу и лен. Они имели каменные зернотерки и простейшие приспособления для изготовления грубых тканей.

С развитием культуры растений связано и образование крупных рабовладельческих государств Древнего мира. Они появились лишь тогда, когда культурные растения стали возделываться на больших площадях. За 3–4 тыс. лет до н.э. в Египте уже существовали постоянные посевы трех видов пшеницы, двух видов ячменя и льна (льняные ткани Древнего Египта на протяжении многих последующих веков считались лучшими). Кроме того, в культуре были: чечевица, горох, бобы, клещевина, мак, виноград и многие другие растения. Из плодовых возделывались тиковая пальма, смоковница и маслина.

Древнеегипетская культура оставила нам и следы весьма серьезных начинаний в области садово-декоративного искусства. На одной из древнеегипетских фресок изображен план сада зажиточного египтянина. По-видимому, немало таких садов украшало окрестности древних Фив.

Эти сады имели правильную прямоугольную форму. В центре сада на высоких сводах трельяжа были раскинуты гибкие лозы винограда, образующие целый ряд тенистых поперечных аллей. Границы виноградника были обозначены рядами финиковых пальм. Далее правильными группами размещались массивные коренастые смоковницы, стройные пальмы, тамаринды и низкие шпалеры гранатника. Симметрично располагались в саду четыре зеркальные площадки прудов, на поверхности которых красовались белые и голубые цветки водяных лилий. Берега прудов были окаймлены зарослями священного лотоса и папируса.

Египтяне стремились расширить ассортимент используемых растений за счет растительных богатств соседних стран. Они пользовались каждым удачным военным походом, чтобы вывезти из завоеванных стран ценные виды растений. На стенах усыпальницы фараонов в Фивах были обнаружены интереснейшие фрески, изображающие сцены похода египтян в страну Пунт во времена IV династии (2900–2750 гг. до н.э.).

Древний художник изобразил военный корабль египтян, готовый к отплытию. Целая вереница рабов занята переносом на корабль для отправки в Египет ладанных, или миртовых, деревьев, посаженных в кадки. Вслед за каждым деревом на корабль погружаются и кожаные мехи с запасом пресной воды для поливки деревьев во время морского плавания. Страна Пунт, по указаниям историков, лежала по обоим берегам Красного моря, простираясь по восточному побережью Африки до Занзибара и даже, быть может, южнее.

Благовонная смола ладанных, или миртовых, деревьев высоко ценилась в Древнем мире и считалась целебной. Письмена, относящиеся к эпохе Древнего царства (3300 лет до н.э.), говорят нам о знакомстве древних египтян со многими лекарственными растениями. Благовонные растительные смолы были нужны египтянам и для бальзамирования трупов знатных людей, т.е. превращения их в мумии. Убранство мумий в саркофагах требовало, по обычаям того времени, редких и ценных иноземных растений, и эти растения, по-видимому, также ввозились в Египет из соседних стран.

В гербарии Ботанического института Академии наук в Санкт-Петербурге хранится коллекция растений из усыпальницы фараонов в древних Фивах. Растения эти, составлявшие убранство мумии Рамзеса II, относятся к 1100–1000 гг. до н.э., т.е. имеют возраст около 3 тыс. лет. Современные ботаники выяснили, что погребальные гирлянды египтяне составляли из листьев вечнозеленого растения Mimusops schimperi, нанизанных на жилки листа финиковой пальмы. В пазухи, образованные нанизанными листьями, вкладывались лепестки нильских кувшинок (Nymphaea coerulea или N.lotus). Выяснилось также, что растение Mimusops является чужеземным для флоры Египта и ввозилось, по-видимому, из Абиссинии.

Не меньший интерес к познанию полезных для человека свойств растений существовал и в Древнем Китае. Еще в III в. до н.э. знаменитый китайский ученый Иен Ти поставил своей задачей научиться и научить других распознавать виды полезных растений. Наблюдения и замечания Иен Ти были собраны в рукописях Шу-Кинг (около 2200 лет до н.э.). В них было представлено описание особенностей и способов возделывания более 100 видов растений – хлебных злаков, риса, сорго, гороха, проса, бобов, хлопчатника и т.п.

В древнейших китайских хрониках указывается на ежегодно совершавшийся императором Китая обряд посева зерна – магический обряд общения «сына неба и Солнца» с производительными силами земли. Весной из столицы Китая на поля выходила торжественная процессия. Император, сопровождаемый пышно разодетыми мандаринами, шел за плугом и бросал во вспаханную землю семена определенных сортов сельскохозяйственных растений, служивших главным источником пищи для населения страны (здесь были зерна пшеницы, риса, ячменя, проса, бобы сои и др.). Обряд этот был установлен, по данным древнекитайских хроник, императором Чен Нунгом за 3 тыс. лет до н.э.

Французский историк, известный физик и астроном Жан Батист Био в работе, посвященной переводу и комментариям ряда древних китайских документов, указывает на существование в Древнем Китае в XI в. до н.э. особых государственных служащих, в обязанности которых входило:

1) наблюдать и устанавливать скорость созревания различных сортов культурных растений, возделывавшихся на полях земледельцев, и узнавать от населения народные названия этих растений (особенно скороспелых и урожайных сортов);

2) выяснять путем «посещения соседних земель», как произрастают эти растения в других районах Китая, и замечать, какие сорта особенно подходят к условиям данного района;

3) составлять цифровые сводки о размерах урожая семян для каждого района.

Следовательно, в Древнем Китае существовала целая система государственных мероприятий, которую можно сопоставить с современной системой сортового районирования и сельскохозяйственной статистики.

В Древней Индии были введены в культуру многие растения, распространившиеся отсюда и в соседние страны (сахарный тростник, хлопчатник и др.). Но особое внимание древних индусов привлекали к себе те растения, которые оказывали на организм человека сильное физиологическое воздействие. Было замечено, что употребление в пищу некоторых растений сопровождается приятным возбуждением (завяленный чайный лист), другие растения оказывались целебными для больного, третьи, наоборот, вызывали отравление и смерть. Такие растения считались наделенными священной силой, а знание свойств различных растений приобрело в Древней Индии характер «тайного знания жрецов».

В одной из священных книг – Вед, этого памятника индийской культуры, относящегося ко времени перехода от кочевой пастушеской жизни к оседлому земледелию (более 2 тыс. лет до н.э.), упоминается около 760 лекарственных средств, из которых большинство – растительного происхождения. Медицинские познания древних индусов оказали значительное влияние на развитие этой области знаний в соседних странах. Врачи-индусы были в большом почете у древних греков и арабов. По словам Аристотеля, у Александра Македонского состояли на службе опытные врачи-индусы, считавшиеся особенно искусными в лечении змеиных укусов.

Кроме ядовитых и целебных свойств внимание индусов привлекали также и некоторые биологические особенности растений. Цветки водных растений из семейства кувшинковых, внезапно раскрывавшие над темным зеркалом вод свои ослепительно-белые или нежно-розовые венчики, считались в Древней Индии священными символами возникновения нашего солнечного мира из «мрачных недр мирового хаоса». Из всех растений семейства кувшинковых наиболее почитаемым был «священный лотос», являвшийся неизменным атрибутом почти каждого индуистского божества.

В древних Ассирии и Вавилонии внимание к миру растений было не меньшим. Из вавилонских клинописных текстов, относящихся к 2000–1500 гг. до н.э., мы узнаем о широком применении лекарственных трав для лечения самых разнообразных болезней. В письменах эпохи ассирийского царя Теглатпилезеса I (1100 г. до н.э.) ученые-востоковеды расшифровали следующее признание царя.

«Я взял с собой и посадил здесь, в садах моей страны, кедры из завоеванных мною стран. В царствование моих предшественников их не разводили у нас. Я перенес с собой также много ценных садовых растений, которые не встречаются в моей стране; я развел их в садах Ассирии».

Среди семи чудес света древние писатели нередко упоминают висячие сады Семирамиды. Что касается самой устроительницы этих садов и времени их разведения, то исторические данные о них довольно неясны. На ассиро-вавилонских памятниках довольно часто встречается имя царицы Шаммурамат, но без всякой связи с сооружением знаменитых садов, поэтому некоторые историки-востоковеды склонны приписывать славу сооружения висячих садов царю Навуходоносору, который за 600 лет до н.э. возвел в Вавилоне множество архитектурных сооружений.

Греческие писатели, видевшие сады Семирамиды, описывают их как своеобразную ступенчатую (террасообразную) форму насаждений, раскинутых на четырех сторонах искусственного насыпного холма. Террасы были построены из кирпича и огорожены каменными плитами, удерживавшими толстый слой хорошо удобренной земли. Посаженные в землю цветы, кусты и крупные деревья поливались водою, подававшейся наверх особым насосом. В некоторых местах холма террасы прерывались колоннадами, за которыми скрывались прохладные пещеры, гроты и арки, обвитые зеленью.

У древних персов и мидян растениеводство и садово-декоративное искусство были также в большом почете. Плодовые сады разбивались возле городских домов, а так называемые райские сады, или парадизы, устраивались на горных склонах в районах, удаленных от поселений. «Райские сады» соответствовали нашим паркам – в них размещались маленькие постройки для летнего пребывания или ночлега на охоте.

Под несомненным влиянием культур Древнего Востока и Древнего Египта развивались зачатки ботанических знаний в Древней Греции. Это влияние, прежде всего, нашло свое отражение в изучении лекарственных растений. Греки понемногу освобождались от элементов чародейства, свойственного медицине народов Древнего Востока. Сбором и заготовкой лекарственных трав здесь занималась особая, довольно многочисленная группа людей, называвшихся ризотомами (корнерезы, или корнекопатели). Продажа готовых лекарственных средств находилась в руках так называемых фармакополов.

Особым почетом в древнегреческой медицине пользовалось привозное, «заморское» растение, которое писатели древности называют сильфион. Это растение добывалось на северном побережье Африки в колонии Кирена. Целебной считалась смола этого растения, ценившаяся на вес золота. Изображение сильфиона чеканилось даже на государственных монетах провинций Кирены и Барки. Судя по этим изображениям, сильфионом древние называли одно из растений семейства зонтичных.

Широко использовались и местные лекарственные растения, собираемые на территории самой Древней Греции. Гиппократ упоминает свыше 200 растений, применявшихся в древнегреческой медицине.

Немало ценных наблюдений об особенностях отдельных растений накопила и сельскохозяйственная практика древнегреческих земледельцев.

В связи с нехваткой плодородных земель особого развития в Древней Греции достигли интенсивные формы ведения сельского хозяйства. С неподдельным восхищением Гомер описывает детали живых насаждений в садах Алкиноя и Лаэрта, где природа и искусство садовода соревнуются в создании картин чарующей красоты. Лучшие сады Греции находились, без сомнения, не в метрополии, а на островах архипелага, поэтому естественно, что легенды и мифы связывали мечту о лучших землях с какими-то «счастливыми островами», находившимися за пределами известных в то время земель. Миф о Геракле говорит именно о таких счастливых островах, где в роскошных садах, полных золотых яблок, живут геспериды, дочери Атланта.

В Древнем Риме культивирование растений считалось не только хозяйственно важным, но и почетным занятием. Плиний Старший указывает на знатные патрицианские фамилии, родоначальники которых прославились разведением какого-либо овоща, вследствие чего название овоща перешло в их фамильное имя. Так фамилия Пизонов произошла от названия гороха, Фабиев – от бобов, Лентулов – от чечевицы, Цицеронов – от особого сорта бобового растения, разведение которого было распространено у римлян. Если прибавить к этому, что римляне довели до совершенства заимствованное у греков и египтян искусство черенкования винограда, а также искусство прививки плодовых деревьев; если вспомнить, что римляне самостоятельно разработали различные способы удобрения почвы, применяя на своих полях кроме обычного навозного удобрения золу, известь, мергель; что им была известна польза от запахивания в землю зеленых частей некоторых бобовых растений, то мы должны будем признать, что они обладали значительными практическими знаниями по культивированию растений.

Высокий уровень этих практических знаний, однако, не соответствовал уровню научно-теоретических представлений о строении и жизнедеятельности растительного организма. В этой области древние цивилизации дали поразительно мало знаний. Отдельные правильные наблюдения и догадки древних земледельцев о замечательных сторонах некоторых жизненных функций растения тонули в море вымысла и религиозной мистики.

О том, что человек обрабатывал землю с помощью наземных животных, свидетельствуют настенные росписи

Так, древнейшее наблюдение первобытного земледельца об удивительной способности погибающего осенью растения возрождаться весной в виде молодых проростков, выходящих из семян, в толковании древнеегипетских жрецов приобрело форму мифа о боге Осирисе, который умирает и вновь воскресает через некоторое время после погребения.

Наивным антропоморфизмом и религиозной мистикой проникнута и трактовка явления гелиотропизма, подмеченного древними греками у многих растений. Мы имеем в виду известный древнегреческий миф о нежной лесной нимфе Клитии, влюбившейся в великого Гелиоса (божество Солнца). Легенда говорит о том, что высокомерный титан, величественно следовавший по небу на огненной колеснице, не обращал никакого внимания на Клитию, не отрывавшую от него влюбленных глаз. Милосердные боги сжалились над страданиями несчастной и превратили ее тело в зеленую былинку, украшенную головкой цветка. Древние утверждали, что даже в образе цветка Клития продолжает обращать свою головку к солнцу и следить за его движением по небесному своду.

Делая правильное наблюдение над каким-либо проявлением жизнедеятельности растения, древний растениевод оказывался бессильным выяснить реальные причины этого явления. Единственным выходом для него было уподобление растения человеку, истолкование растения как «чудесного оборотня». Разумеется, наиболее важные стороны взаимоотношений организма с окружающей средой не могли быть выяснены даже приблизительно методами донаучного познания.

Однако уже в рамках своеобразных экономических условий древнегреческих городов-республик начали создаваться предпосылки для иного подхода к пониманию и истолкованию явлений природы.

Аристотель, подобно своим предшественникам – философам Древней Греции, ставил задачей познать и объяснить окружающий мир путем строго логического обоснования понятий. Вот некоторые из приемов познания, с которыми Аристотель подошел к научному объяснению явлений природы: объяснению всегда должно предшествовать наблюдение; общая теория должна опираться на познание частностей; наблюдение должно вестись свободно от всякого предвзятого мнения; прежде чем пользоваться данными чужих наблюдений, нужно подвергнуть их строгой критике.

Аристотель

Аристотель осуществил грандиозную попытку философски охватить самые различные области живой и неживой природы. Изучению растительного мира он посвятил специальный труд «Теория растений». К сожалению, полный текст этого произведения не сохранился, и современная история ботаники располагает лишь отдельными высказываниями великого ученого.

Аристотель признавал существование в вещественном мире двух царств: царства неодушевленной природы и царства живых, или одушевленных, существ. К последнему он относил и растения, наделяя их низшей ступенью развития души (силы питания и роста), по сравнению с более высокими ступенями развития жизненного начала у животных (силы стремления и чувствования) и человека (мыслящая душа). Несмотря на идеалистический характер древней схемы Аристотеля, мы должны все же отметить ее преимущество над целым рядом позднейших научных концепций, например над схемой Линнея, подразделявшего объекты природы на три независимых царства (минеральное, животное и растительное). Обладавший весьма тонким чутьем наблюдателя, Аристотель подметил более резкую грань, отделяющую мир организмов от мира неживой природы, а также некоторую степень близости двух больших разделов органического мира (растения и животные).

Более подробные данные о мире растений мы находим в трудах ученика Аристотеля Теофраста (372–287 гг. до н.э.), заслужившего в истории науки титул «отца ботаники» 10-томным трудом «Естественная история растений» и 8-томной работой «О причинах растений». В «Естественной истории» Теофраст упоминает о 450 растениях и делает первую попытку их научной классификации.

Теофраст Парацельс

Все известные в древности растения Теофраст делит на 4 класса: деревья, кустарники, полукустарники и травы. В пределах этих четырех больших систематических подразделений он произвольно сближает отдельные группы растений, описывая их как дикие и культурные, вечнозеленые и листопадные, растения суши и растения вод и т.д.

Заслугой Теофраста является также установление основных морфологических понятий, постановка ряда вопросов в области физиологии растений и описание некоторых особенностей их географического распространения. Теофраст знал о существовании двух групп растений: цветущих и никогда не цветущих. Он знал о различиях внутренней структуры ствола обычных деревьев и пальм (а также некоторых других растений, впоследствии получивших название однодольных), хотя и не пытался положить эти различия в основу своей классификации. Теофраст допускал возможность существования двух полов у растений и догадывался о роли листьев в питании растения.

Нельзя не отметить того факта, что все последующие ученые Древнего мира, так или иначе связанные с ботаникой, как, например, Плиний, Диоскорид, Варрон, Колумелла, не поднимались выше Теофраста ни в описании форм растений, ни в понимании их природы.

Труды Теофраста заложили основы ботаники, явились первой попыткой объединить разрозненные наблюдения и утилитарные сведения о растениях в единую продуманную и логически последовательную систему знаний.

Следует иметь в виду, что древние авторы не располагали еще таким могучим орудием познания, как научный эксперимент. Не располагали они и современной техникой исследовательской работы: в их наблюдениях отсутствовали приемы точного определения количественных отношений. При этих условиях тот уровень научных знаний, который был достигнут основоположниками естествознания, следует признать очень значительным.

Для нас труды Теофраста представляются особенно важными, т.к. они проливают свет на источники первых теоретических положений в области ботаники, на те исходные предпосылки, на основе которых «отец ботаники» строил свои первые научные выводы и обобщения.

Исходным материалом для Теофраста служили наблюдения и практические знания о растениях, которыми располагали в то время земледельцы, садоводы, огородники, виноградари, ризотомы и фармацевты. Однако, обращаясь к этим данным, Теофраст ничего не принимал на веру. Каждое утверждение он подвергал суровой критике.

Говоря о ризотомах, Теофраст признает, что «многое они сумели подметить точно и правильно, но многое преувеличили и шарлатански извратили». Так, шарлатанством Теофраст считал, например, обычай ризотомов при отыскании ценных лекарственных растений руководствоваться полетом птиц или положением солнца на небе. Не менее критически Теофраст относился ко многим неверным утверждениям практиков сельского хозяйства.

Следует отметить, что предшественником Теофраста в области использования наблюдений и опыта собирателей лекарственных трав был знаменитый врач древности Гиппократ, упоминающий в своих трудах о возможности медицинского применения около 200 растений.

Разумеется, критическое использование данных практики не было простым механическим отбором здорового зерна истины в массе фантастических и религиозно-мистических измышлений. Основоположникам науки о растениях приходилось улавливать причинно-следственную связь между отдельными явлениями; из отдельных наблюдений им необходимо было вывести общие закономерности.

«Кровная связь» ботаники с хозяйственной жизнью и социальными отношениями сохранялась и в дальнейщем развитии человеческого общества. Обратимся к рассмотрению отдельных примеров из истории ботаники, подтверждающих это.

Блестящие успехи первых шагов науки о растениях в античную эпоху приостанавливаются затем на несколько веков в связи с экономической и политической деградацией древнего мира.

Феодальный строй Средних веков с его системой натурального хозяйства мало способствовал развитию науки, а суровый гнет христианской церковной догмы подавлял свободную мысль и тормозил научное исследование природы. Лозунгом раннего Средневековья становится изречение Тертулиана (одного из отцов христианской церкви): «После Евангелия никакое исследование не нужно».

Средневековая схоластическая система образования призвана была служить не познанию мира, а «возвышению славы Господней». Грамматику изучали, чтобы понимать церковный язык; риторика должна была развивать церковное красноречие, а астрономия – помогать установлению дат церковного календаря. Биологическим наукам не было места в этой сфере замкнутого круга миропонимания. Медицина также влачила жалкое существование. Болезнь считалась наказанием Божьим за грехи, и потому единственным лекарством от всех болезней считались церковное покаяние и молитва.

Однако в недрах средневекового феодального строя шло медленное развитие новых форм хозяйственной жизни, обусловившее столь же медленное, но неуклонное развитие естественных наук. Постепенное развитие добывающей промышленности, усиление в начале XIII в. денежного обращения, развитие торговых отношений с Востоком, рост городов и усиление политической роли бюргерства формировали черты новой идеологии, вступавшей в резкое противоречие с идеологией старого феодального строя.

Появляется интерес к забытым произведениям великих мыслителей Древней Греции – Аристотеля и Теофраста. Отражением этих новых веяний в среде ученых позднего Средневековья являются труды Альберта Великого (1193–1280). Им были написаны 7 книг о растениях. Подражая Аристотелю и Теофрасту, автор ставил ряд вопросов о жизни растительного организма (о наличии у растений «души», о причинах зимнего сна растений, о процессе их питания и др.). Соглашаясь в большинстве вопросов с мнениями древних авторов, Альберт Великий вместе с тем высказывает целый ряд оригинальных соображений. Так, например, грибы он рассматривал как организмы, занимающие в ряду живых существ самое низкое положение и представляющие собой промежуточное состояние между начатками животной и растительной жизни. В то же время он допускал возможность чудесного превращения ячменя в пшеницу и пшеницы в ячмень, возможность развития виноградных лоз из воткнутых в землю дубовых ветвей и т.п.

В XIV–XV вв. творения древних авторов становятся основным источником знаний о природе. Немецкие врачи и ученые стремились у себя на родине разыскать все те целебные растения, о которых Теофраст, а также римские писатели Плиний Старший и Диоскорид (I в.) упоминали в своих сочинениях. Однако это было нелегко, во-первых, вследствие больших различий между видовым составом флоры среднеевропейских стран и района Древней Греции, а во-вторых, потому, что древние авторы очень мало внимания уделяли точному описанию признаков растений. Поэтому среди ученых XIV–ХV вв. нередко разгорались горячие споры: собирались даже ученые диспуты по вопросу о том, какое из местных растений должно считаться тем растением, о котором писали Теофраст, Диоскорид или Плиний.

Конец этим спорам и схоластическому направлению в изучении растительного мира кладет знаменательная эпоха, начинающаяся со второй половины XV в. Рост торгового могущества городов, изобретение компаса и развитие мореплавания привели к снаряжению далеких морских экспедиций (Колумб, Васко да Гама, Магеллан и др.) и открытию новых стран. Знакомство с растительными богатствами Америки, Африки, Индии открыло громадное разнообразие видов растений, которых не могли, разумеется, ни знать, ни описать ботаники Древнего мира. Приходилось, в сущности, закладывать основы новой ботаники.

Вспомним, что целью далеких морских путешествий, предпринимавшихся Колумбом, Васко да Гама и другими, было отыскание пути в Индию, в страну пряностей (корицы, гвоздики, имбиря, перца и др.). Поэтому задача новой инвентаризации богатств растительного мира, построения новой ботанической системы становится с XVI в. насущной научной необходимостью, теснейшим образом связанной с хозяйственными нуждами эпохи.

В разных странах Европы оживилась деятельность ботаников, разрабатывающих одну за другой новые системы растительного мира. В конце XVI в. наиболее крупной фигурой среди них был итальянский ученый Андреа Чезальпино (1519–1603). В его классическом труде основные положения Аристотелевой философии сплетаются с веяниями нового времени, отмеченного крупными успехами механики и физики. На этом двойственном теоретическом базисе он строил свои представления о природе растений.

Он пытался охватить внезапно обнаружившееся в его эпоху громадное разнообразие форм растительного мира в первой стройной и законченной системе классификации растений. Это была искусственная система, построенная не на принципе родства растительных групп, а на основе философских соображений и произвольно взятых признаков. Тем не менее она оказала весьма сильное влияние на развитие позднейших, более совершенных систем Турнефора и Линнея.

Другим примером влияния экономических факторов на отдельные отрасли науки в XVI–XVII вв. может считаться развитие инструментальной оптики для торгового мореплавания (подзорные трубы и астрономические приборы для навигации), приведшее к изобретению микроскопа. С появлением микроскопа связано начало работ Роберта Гука, Марчелло Мальпиги и Неемии Грю по микроскопической анатомии растений.

Однако деятельность ученых XVII в. была подчинена экономическим задачам того времени. Приведение в порядок все растущего разнообразия иноземных растительных форм, построение рациональной системы классификации растений поглощает все их внимание. В связи с этим, а отчасти и с техническим несовершенством первых микроскопов, на протяжении всего XVIII в. область микроскопических исследований практически не развивалась. Только через 200 лет микроскопический метод исследования вновь обретет свои права гражданства в науке.

Потребности горного дела и металлургии в XVII–XVIII вв. отразились на развитии химии. Ряд открытий в этой области знания был блестяще завершен исследованиями А.Лавуазье (1743–1794), положившими начало современной химии. Это не могло не повлиять на развитие области ботаники, изучающей вопросы питания растений. Появились классические работы Сенебье (1742–1809) и Н.Соссюра (1767–1845), разъясняющие явление воздушного питания растений и по-новому освещающие сущность процесса почвенного питания. На протяжении двух-трех десятилетий эти работы не привлекали к себе внимания широких кругов ученых и общественных деятелей.

Вопрос о питании растений, связанный с повышением урожайности, приобретает новое значение в период бурного роста капиталистической промышленности в середине XIX в. Задача повышения урожаев представляется в это время непременным условием дальнейшего развития капиталистической промышленности. С каждым годом становится все труднее и труднее прокормить растущие кадры фабричных рабочих, оторванных от земли. Вопросами повышения плодородия почв начинают заниматься и химики, и ботаники. Извлекаются из забвения работы Соссюра о значении солей в питании растений, и рождается знаменитая теория минерального питания растений, обоснованная Ю.Либихом (1803–1873). Ж.Б. Буссенго (1802–1887) исправляет и дополняет эту теорию указанием на значение азотистых удобрений. Дж.Б. Лооз (1814–1900) и Г.Гильберт (1817–1902) в Англии претворяют достижения науки о минеральном питании растений в практику английских хозяйств. Сельское хозяйство приобретает действенное средство для повышения урожаев.

Однако развитие промышленности требуют все больше сырья и продуктов питания для населения, работающего на фабриках. Посевные площади Европы, даже и при повышенной за счет минеральных удобрений урожайности, оказываются недостаточными. Тогда Западная Европа переходит на привозной хлеб, доставляемый из далеких заокеанских колоний. Значение земледелия в самой Европе падает, а вслед за этим заканчивается на Западе самый яркий период в развитии физиологии питания растений.

Отмеченный выше бурный рост промышленности в середине XIX в. сопровождался также значительным развитием техники машиностроения. Стало возможным изготовление весьма точных оптических систем и технических конструкций микроскопов. Микроскопия, пребывавшая в застое около 200 лет, получает импульс к дальнейшему развитию. Создается учение о клетке. Рождается новая отрасль естественных наук – микробиология. Вместе с тем неизмеримо углубляется и область микроскопического изучения растительного мира и растительного организма. Исследуются самые сокровенные процессы жизнедеятельности растений: оплодотворение, развитие мало исследованных до того времени низших растений, уничтожается пропасть между явнобрачными и тайнобрачными, и растительный мир предстает в виде единой и непрерывной линии эволюционного развития.

В основе классификации лежали, по всей вероятности, представления о пользе растений.

Таким образом, хронологически систематика зародилась, по-видимому, первой среди ботанических дисциплин. Но в эту отдаленную пору говорить о ней как о науке, конечно, нельзя. Зачатки естественных наук следует искать у народов, располагавших письменностью.

Колыбелью философии и естественных наук обычно считают Древнюю Грецию - замечательный интеллектуальный центр античного мира. Но, конечно, культура Эллады возникла не на пустом месте. Она испытала сильное влияние более древних цивилизаций и унаследовала от них богатый запас знаний о растениях, в особенности сельскохозяйственных, пищевых, лекарственных и декоративных.

Начало развитию естественных наук в целом положили труды величайшего философа древности Аристотеля (385-322 гг. до н.э.). Титул же "отца ботаники" принадлежит его ученику, другу и последователю Теофрасту (Феофрасту) (370-285 гг. до н.э.). Он был, по-видимому, первым, кто специально наблюдал растения - их строение, жизненные отправления, характер распространения, изменчивость, воздействие на растения климата и почвы. Теофраст попытался в своих трудах обобщить все доступные ему сведения о растениях и, располагая богатым собственным опытом, высказал много оригинальных и верных суждений.

Теофраст знал и описал до 500 видов растений. У него можно видеть зачатки представлений о том, что впоследствии получило статус родов, видов, разновидностей. Многие названия, которые использовал Теофраст, впоследствии прочно вошли в ботаническую номенклатуру. В ряде случаев его названия прямо отражают представления о сходстве растений и являют собой отдаленные прообразы бинарной номенклатуры.

Теофрасту принадлежит и первая в западной цивилизации классификация растительного царства. Он делит все растения на 4 основные группы: деревья, кустарники, полукустарники и травы. В их пределах используются подчиненные группы: различаются растения культурные и дикорастущие, наземные и водные, вечнозеленые и с опадающей листвой, цветущие и нецветущие, морские и пресноводные и т.д. С современной точки зрения эта система может показаться наивной, но с учетом исторической ретроспективы создание ее следует считать большой заслугой Теофраста. Выделенные им 4 группы жизненных форм фигурируют и в современной науке, хотя и не как руководящий признак в классификации. Но самое важное, что Теофраст уже использовал иерархический принцип, т.е. постепенное объединение растений в группы последовательно все более высокого ранга, хотя, конечно, осознанного представления о таксономических категориях в ту пору еще не было.

Иерархичность - важнейшее свойство биологических систем. Иерархические группировки как бы уменьшают разнообразие и делают органический мир доступным для обозрения и изучения.

римский натуралист и писатель Плиний Старший (23-79 гг. н.э.), трагически погибший при извержении Везувия. Его перу принадлежит грандиозная 39-томная энциклопедия - "Естественная история" ("Historia naturalis"), в которой растениям уделено много внимания и описано либо упомянуто около 1000 видов и форм. Хотя труд Плиния имеет в целом компилятивный характер, в нем много также и оригинальных наблюдений. Плиний едва ли не впервые пытается разобраться в синонимике, в частности сопоставляет греческие названия с латинскими. В отношении классификации он в основном следует Теофрасту, но менее последователен и строг.

Если Теофраста мы считаем основателем "общей ботаники", то прикладная, а точнее, медицинская ботаника берет начало с работы древнеримского врача и ученого, грека по рождению, Диоскорида (I в. н.э.) - "Materia medica". Диоскорид описал порядка 600 лекарственных растений и, главное, снабдил описания иллюстрациями, что очень облегчало определение. Этот труд на протяжении полутора тысячелетий оставался в Европе главным источником сведений о лекарственных растениях, а Диоскорид считался непререкаемым авторитетом в этой области.

В силу многих объективных причин - феодальной раздробленности, бесконечных междоусобных распрей и войн, упадка городской культуры и особенно тяжелого пресса религии - длительный период средневековья был неблагоприятен для развития естественных наук. По выражению английского ученого Дж. Хатчинсона, после Плиния "более 14 веков ботаника не имела истории". Конечно, это не совсем верно, накопление эмпирических знаний продолжалось, но какие-либо естественнонаучные обобщения были невозможны, а конкретные знания, добытые опытом, переплетались с мистикой, фантазией, приноравливались к требованиям религии и не становились всеобщим достоянием человечества. Переписывались сохранившиеся, по счастью, сочинения Теофраста, Плиния, Диоскорида: считалось, что в них сосредоточены все необходимые сведения о растениях. Хранителями знаний оставались некоторые монастыри с их собраниями древних манускриптов. Не случайно самое значительное ботаническое сочинение за все время средневековья - 7 книг о растениях - вышло из-под пера магистра ордена доминиканцев Альберта фон Больштедта, известного как Альберт Великий (1193-1280). Следуя Аристотелю и Теофрасту, он относил растения к существам одушевленным, но с примитивной душой

Резко расширили представление о богатстве и разнообразии растительного царства великие географические открытия. Прогресс описательной ботаники в этом время связан, кроме того, еще с тремя обстоятельствами. Во-первых, в XIV в. в Италии возникли первые ботанические сады - первоначально "медицинские", предназначенные для разведения лекарственных растений; появилась возможность многократно исследовать и переисследовать живые растения. Во-вторых, к началу XVI столетия относится применение гербаризации как метода документации и длительного сохранения образцов для повторного и, если потребуется, многократного изучения. В-третьих, распространение в XV в. книгопечатного дела и совершенствование техники гравировки сделало возможным появление особого типа ботанических сочинений - так называемых травников с описаниями и изображениями растений.

Первые травники О. Брунфельса (1530-1536), И. Бока (1539), Л. Фукса (1543), К. Геснера (1544), Р. Додонеуса (1554), П. Маттиоли (1562), М. Лобелиуса (1576), Я. Табернемонтануса (1588) не содержали какой-либо системы, но обычно описания в них располагались по внешнему сходству растений, так что разные виды клевера, например, оказывались рядом благодаря тройчатым листьям и соцветиям-головкам, а среди зонтичных можно было встретить василистник (многократно рассеченные листья и иногда щитковидные соцветия), валериану (тоже напоминающее зонтик щитковидное соцветие из мелких цветков), адоксу, тысячелистник и др.

Эту эпоху часто называют эрой отцов ботаники - тех, что положил начало собиранию, описанию и изображению растений. Она же известна и как "описательный период" в истории систематики. На рубеже XVI-XVII вв. ее завершают превосходные сочинения К. Клюзиуса (1525-1609) и особенно швейцарского ботаника К. Баугина (1560-1624), труд которого "Pinax theatri botanici" (1623), имел особенно большое значение для последующего развития систематики. Баугин осуществил грандиозный синтез, дав обзор почти всей существовавшей к тому времени ботанической литературы. Он анализирует около 6000 "видов" растений и критически сводит огромное количество накопившихся синонимов. Для удобства расположения материала Баугин делит свой труд на 12 глав ("книг"), а каждую "книгу" - на секции. Это еще не классификация растений, но нечто уже близкое к ней. Баугин прокладывает путь последующим классификаторам, тем более что в его построениях тоже прослеживается хорошо осознанный иерархический принцип.

К концу XVI столетия ботаника настолько изнемогала под бременем быстро растущего груза фактов, что уже не могла продолжать развиваться как просто описательная отрасль знания. Требовались новые подходы к обозрению и оценке разнообразия. И в практическом, и в философском плане важнейшей задачей стала разработка классификации растений, которая позволяла бы ориентироваться в их многообразии. Как отклик на эту потребность появились первые системы растительного царства. Они были, конечно, искусственными, и иными быть не могли. Ботаника вообще рассматривалась как "часть науки о природе, с помощью которой искуснейшим образом и с наименьшими усилиями познаются и удерживаются в памяти растения" (Бургав), - другие задачи перед ней не ставились. Системы были в той или иной степени иерархическими, но иерархия выстраивалась интуитивно, поскольку еще не было разработано понятие о таксономических категориях и не существовало четкого представления о рангах таксонов. Разные ботаники по своему вкусу совершенно произвольно выбирали для объединения растений в группы различные отдельно взятые признаки. Значение признаков оценивалось субъективно. Поэтому есть системы, в которых на первом плане - строение венчика, есть построенные прежде всего на признаках плодов и семян, есть такие, где используется в первую очередь строение чашечки, и т.д. Почти всегда эти особенности цветка и плода так или иначе сочетаются с "жизненными формами" в духе Теофраста. Позднее Линней называл таких систематиков соответственно короллистами, фруктистами, калицистами, а тех, кто исходил из внешнего облика растений, - физиогномистами.

Период искусственных систем открывает итальянский ботаник А. Чезальпино (1519-1603). В его главном сочинении "16 книг о растениях" (1583) изложена принципиально новая система, основанная на дедуктивном подходе Аристотеля, т.е. на разбиении множества по пути от общего к частному, и на знании огромного фактического материала из области морфологии растений.

После смерти Аристотеля (322 до н. э.) больше 34 лет руководил Ликеем.

Философский словарь / авт.-сост. С. Я. Подопригора, А. С. Подопригора. - Изд. 2-е, стер. - Ростов н/Д: Феникс, 2013, с 444.

Феофраст из Эреса (Theophrastos) (ок. 370- 288/287 или 287/286 гг. до н.э.). Философ. Родился в Эресе на Лесбосе, стал учеником Аристотеля, а после его смерти стал главой Ликея в Афинах. Возможно, присоединился к Аристотелю в Ассе и вместе с ним переехал в Македонию, а затем и в Афины. Написал множество работ, однако до нас дошла лишь малая их часть, включающая такие сочинения, как «История растений», «Исследование о растениях», «Характеры», «Метафизика» и фрагменты «Мнений физиков» и «Законов».

Адкинс Л., Адкинс Р. Древняя Греция. Энциклопедический справочник. М., 2008, с. 453 .

Теофраст, или Феофраст (372-288 до н.э.) - Учился в платоновской Академии у Аристотеля. Написал множество работ по риторике, поэтике, философии, географии, ботанике, зоологии, минералогии, психологии, физиологии, искусствоведению, религии. Из них сохранилась только малая часть. Он обогатил естествознание своим четким методом классификации различных природных объектов, в частности растений, минералов. Старался писать о том, что хорошо знал, избегая домыслов и сознавая ограниченность своих знаний. О нем сохранился такой анекдот. Одному гостю, не проронившему за вечер ни слова, Теофраст сказал: «Коли ты неуч, то ведешь себя умно, а если учен, то глупо».

Баландин Р.К. Сто великих гениев / Р.К. Баландин. - М.: Вече, 2012.

Теофраст (ок. 370-288 до н. э.). Греческий философ из Эреса (Лесбос), ученик и друг Аристотеля, после его смерти возглавил перипатетическую школу. Из его огромного наследия уцелела лишь малая часть - несколько коротких научных работ и два больших труда по ботанике (первая систематизация растений; применялся аристотелевский метод классификации видов и родов), а также сочинение, имевшее успех среди комедиографов поздней античности - «Характеры», где с тонким юмором и иронией описано около тридцати отрицательных типов характеров. Издание «Хорошие характеры» - утеряно. Некоторые из них, возможно, были драматизированы в форме монологов. Менандр считался учеником Теофраста. В новой комедии были сильны традиции той классификации человеческих типов, что дали Аристотель («Этика») и Теофраст. Они оказали влияние на все последующее развитие жанра, послужив образцом для Лафонтена и Лабрюйера и других моралистов нового времени.

Кто есть кто в античном мире. Справочник. Древнегреческая и древнеримская классика. Мифология. История. Искусство. Политика. Философия. Составитель Бетти Редис. Перевод с английского Михаила Умнова. М., 1993, с. 256-257.

Теофраст, Феофраст (Θεόφραστος) (ок. 370, Эрес на Лесбосе,- между 288 и 285 до н. э., Афины), древнегреческий философ и учёный, крупнейший представитель перипатетической школы. Друг, сотрудник и преемник Аристотеля, с 322 года и до конца жизни схоларх Ликея. Биография Теофраста изложена у Диогена Лаэртия (V 2, 36-57); кроме подлинного завещания, важного для истории Ликея, Диоген сохранил 4 каталога (частично дублирующих друг друга) сочинения Теофраста, из которых первые два составлены в Александрийской библиотеке.

От огромного наследства Теофраста до нас дошла ничтожная часть: логические фрагменты (изд. с комм.: I. М. Воchenski, La logique de Theophraste, 1947; A. Graeser, Die logischen Fragmente des Theophrast, 1973; L. Repi-ci, La logica di Teofrasto..., 1977), небольшой трактат «Метафизика» (Metaphysics, ed. W. D. ROSS and F. H. Fobes, 1929, repr. 1967), фрагменты «О душе» (изд. с комм. в кн.: E. Barbotin, La theorie aristotelici-enne de l"intellect d"apres Theophraste, 1954, p. 245-88) и значительный отрывок «Об ощущениях» с критикой досократовских теорий (изд. в кн.: H. Diels, Doxographi Graeci, 1879, p. 499-527; с комм. G. M. Stratton, Theophrastus and the Greek physiological psychology before Aristotle, 1917, repr. 1964; рус. пер. Г. Ф. Церетели в приложении к кн.: П. Таннери, Первые шаги др.-греч. науки, 1902; иногда считается частью «Мнений физиков»), малые естественные научные трактаты (вероятно, извлечения из «Физики»): «О камнях», «Об огне», «О запахах», «О ветрах», «О приметах погоды» и др. Наиболее значительны по объёму из сохранившихся сочинений Теофраста два трактата о растениях, заложившие фундамент европейской ботаники. Этические трактаты (минимум 17) полностью утрачены, сохранились только «Нравственные характеры» с описанием 30 характерологических типов, отклоняющихся от норм поведения,- сочинения, принёсшее Теофрасту в новое время наибольшую славу, вызвавшее множество подражаний и лучше всего изученное. Из сочинений по религии благодаря Порфирию в значительной мере сохранился трактат «О благочестии», проповедующий родство всего живого и запрещающий кровавые жертвы [изд. W. Pötscher, Theophrastos, Περί ευσέβειας, 1964 (Philosophia antiqua, v. XI)]. Полностью утрачены политические сочинения, из которых грандиозные «Законы» в 24 книгах (описание социально-политических институтов греческих государств) были одним из самых влиятельных трудов Теофраста в древности; фрагменты собраны Хагером (см. H. Hager, «Journal of Philology», 1927, v. 6, № 1). От многочисленных книг по риторике (16 трактатов), поэтике и музыке остались только фрагменты трактата «О стиле». Исключительны заслуги Теофраста в истории науки и философии: 16 книг «Мнений физиков» положили начало древней доксографии и послужили одним из основных источников наших знаний о досократиках (см. Доксографы). В идущую от древности и в значительной мере верную традиционную характеристику Теофраста как философа, «трактующего темы, которые до него трактовал Аристотель» (Цицерон, de fin. 1, 6), новейшие исследования внесли много поправок. В ботанике и истории философии Теофраст был первопроходцем, в логике он проложил путь стоицизму, в физике (отход от телеологического понимания природы, возможно - отказ от эфира и т. д.) - детерминизму Стратона; в этике он выдвинул на первый план понятие «природы» (цель этики - осуществление «естественных задатков»); его концепция религии («благочестия») - одна из вершин античной гуманности. При Теофрасте происходит упрочение и расцвет Ликея (отчасти благодаря покровительству Деметрия Фалерского), его лекции посещают до 2 тысяч слушателей (Диоген Лаэртий V 37), в том числе Деметрий, Менандр и Эрасистрат; сочинения Теофраста имели многовековое влияние в древности (Цицерон, Сенека, Плутарх, Порфирий, комментаторы Аристотеля) и в средние века, в том числе на арабскую и сирийскую науку.

А. В. Лебедев.

Философский энциклопедический словарь. - М.: Советская энциклопедия. Гл. редакция: Л. Ф. Ильичёв, П. Н. Федосеев, С. М. Ковалёв, В. Г. Панов. 1983.

Сочинения: в рус. пер.: Исследование о растениях, пер. M. E. Сергеен-ко, М., 1951; Характеры, пер. Г. А. Стратановского, Л 1974

Литература: Попов П. С., Стяжкин Н. И., Развитие логич. идей от античности до эпохи Возрождения, М., 1974, с. 88-92; Regenbogen O., Theophrastos von Eresos, в кн.: RE, Suppl. VII, 1940, col. 1354-1562; Reale G., Teofrasto e la sua aporetica metafisica, Brescia, 1964; Steinmetz P., Die Physik des Theophrastos von Eresos, Bad Homburg - Z., 1964; Mo via G., Anima e Intelletto. Ricerche sulla psicolo-gia peripatetica da Teofrasto a Cratippo, Padova, 1968; Naturphilosophie bei Aristoteles und Theophrast, hrsg v I During Hdlb., 1969; Pötscher W., Strukturprobleme der aristotelischen und theophrastlschen Gottesvorstellung, Leiden, 1970.

Теофраст (Θεώφραστος) (ок. 370 до н.э., Эрес на Лесбосе – между 288 и 285, Афины) – древнегреческий философ, крупнейший представитель перипатетической школы. Друг, ученик и сотрудник Аристотеля, его преемник по руководству Ликеем. Первоначальное имя – Тиртам; Теофрастом (Богоречивым) его прозвал Аристотель (Diog. L. V, 2, 38). Не исключено, что Теофраст познакомился с Аристотелем в платоновской Академии в Афинах; по мнению большинства исследователей (W.Jaeger, H.Flashar, W.К.С.Guthrie), их встреча произошла во время пребывания Аристотеля вместе с несколькими другими академиками – Эрастом, Кориском и Ксенократом (?) в 347–345 в г. Ассосе в Троаде (см. Gaiser K. Theophrast in Assos, 1985). Дальнейшая судьба Теофраста тесно связана с судьбой Аристотеля, он сопровождает учителя во всех его путешествиях и в 335 возвращается вместе с ним в Афины. В 322 после отъезда Аристотеля в Халкиду принимает от него руководство школой. Его лекции посещают до 2 тыс. слушателей (Diog. L. V, 2, 37), среди которых Деметрий Фалерский, Стратон из Лампсака, Менандр и врач Эрасистрат . До глубокой старости, несмотря на слабость, не прекращает ученых занятий, его последними словами была жалоба на быстротечность человеческой жизни. Сохранилось завещание Теофраста (Diog. L. V, 2, 51–57), по которому вся его библиотека, включавшая и сочинения Аристотеля, переходила к его ученику Нелею из Скепсиса. Увезенные Нелеем из Афин, эти бесценные рукописи более чем на два столетия исчезают из школьной жизни и лишь в конце 1 в. до н.э. переиздаются в Риме Андроником Родосским. Каталог сочинений Теофраста, приводимый у Диогена Лаэртского, опирается на каталога, составленные Гермиппом (предположительно в Александрийской библиотеке) и Андроником.

От огромного наследия Теофраста до нас дошла ничтожная часть. Фрагменты его логических сочинений сохранены у Александра Афродисийского и Симпликия. Теофраст значительно расширил аристотелевскую теорию модальности суждения, обогатив силлогистику учением о гипотетических умозаключениях. Вместе с Евдемом он доказал обратимость общеотрицательной вероятностной посылки, которую Аристотель считал необратимой (Pr. An. I, 3, 25b5), и показал, что в силлогизмах, построенных из посылок различной модальности, заключение зависит от модальности меньшей посылки, а не большей, как это допускал для некоторых случаев Аристотель. Точка зрения Теофраста и Евдема стала позднее общепризнанной как в перипатетической школе, так и в Академии. В целом он упростил и формализовал аристотелевскую логику. Силлогизм теряет у него свою первоначальную функцию служить связующим звеном между высшими и низшими видами (εἴδη), освобождая логику от связи с онтологией.

Принадлежащий Теофрасту небольшой метафизический трактат первоначально служил введением в «Метафизику» Аристотеля. Его сквозной темой является проблематичность рассмотрения первых причин и начал. Наивысшее начало постичь трудно – для этого требуется некая особая способность, превосходящая возможности человеческой природы. До какого предела тогда следует спрашивать о причинах? Первые вещи (τὰ πρώτα) познаются лишь в непосредственном опыте – они «чрезмерны и неисследимы» (Usener 6а, 3). Теофраст высказывает серьезные сомнения по поводу аристотелевской теории первого двигателя. Почему именно стремлением (ἔφεσις) приводится мир в движение? Как может обладать стремлением то, что лишено души? Не следует ли считать источником мирового движения само небо и не искать более высокой причины? Теофраст возражает также против телеологического способа объяснения естественных явлений, показывая на многочисленных примерах из географии, геологии, зоологии и ботаники, что в природе «многое не послушно благу» (И а, 15). В своем споре с Аристотелем он ограничивается лишь перечислением существующих в его учении затруднений (ἀπορίαι), не указывая способов выхода из них. Характерными чертами его собственного философского метода являются принцип οἰκεὶος τρόπος, согласно которому каждый предмет нуждается в особом способе рассмотрения, и принцип аналогии, когда, напр., взаимоотношение формы и материи позволяет понять аналогия с искусством. При этом Теофраст резко возражает против применения метафор в философских высказываниях. Так, он предлагает отказаться от аристотелевского понятия ἔφεσις как метафорического обозначения движущей причины.

Небольшие сохранившиеся естественно-научные трактаты Теофраста «Об огне», «О ветрах», «О камнях», фрагменты «О движении» и «О душе» первоначально являлись частями единого произведения «О физике» в 18 кн. (Diog. L. V, 2, 46), в котором обсуждались: движение и его дефиниция; место, время, величина; небо и небесные явления; душа как движущий принцип; элементы (см. Р.Steinmetz, 1964). Согласно Теофрасту, основанием любого физического рассмотрения должно являться ощущение (αἴσθησις), руководствуясь которым «следует от феноменов восходить к их началам» (Simpl. in Phys. 20, 26). Поэтому физика более, чем теология, соответствует природе и способностям человека. Отличительный признак естественных вещей – движение. Не всякое движение непрерывно и происходит во времени, как полагает Аристотель – существуют изменения, которые можно было бы назвать «внезапными» (ἁθρόον) – напр., когда в темную комнату вносят лампу, и она сразу вся озаряется светом (Themist. in Phys. 197.4). Теофраст выдвигает пять возражений против аристотелевского определения места (τόπος) как «первой неподвижной границы объемлющего тела» – напр., сфера неподвижных звезд не будет в этом случае находиться в пространстве, поскольку ее больше ничто не охватывает (Simpl. corol. de loco 604.5). Сам Теофраст считает место не сущностью, но порядком и положением (τὰξις каὶ θέσις) вещей по отношению друг к другу и к космосу как к целому. Хотя Теофраст и соглашается с Аристотелем в том, что мир вечен (Phil. De aetern. mundi. 23), однако не признает существования онтологической границы между подлунной и надлунной сферами, т.к. «солнце порождает землю и все, что на ней» (De igne 5). В отличие от земного огня мягкая и нежгучая теплота солнца способна существовать без горючего, она присутствует во всем, даруя жизнь растениям и животным. Эта концепция позднее нашла отражение в представлениях стоиков о творческом огне. Из сохранившихся сочинений Теофраста наиболее значительны по объему два трактата о растениях, заложившие фундамент европейской ботаники: «История растений» и «О причинах растений». В них собраны и систематизированы сведения о более чем 550 растениях, произрастающих в Греции, Эфиопии, Ливии, Аравии, Сирии и Фракии. Многие виды описаны Теофрастом впервые (Hist, plant. IV 16, 2.3). Некоторые из его наблюдений над формами корня остаются непревзойденными до сих пор. Ему принадлежит открытие трех основных типов корневищ – прямого, клубневого и луковичного, а также разработка первой морфологической терминологии в ботанике. О популярности «Истории растений» в Античности говорят многочисленные цитаты у Галена, Вергилия, Плиния. Многочисленные зоологические произведения Теофраста, отражавшие его наблюдения над повадками и психологией животных, полностью утрачены.

Естественно-научные интересы Теофраста нашли отражение в его этике, которая в отличие от этики Платона и Аристотеля носит скорее описательный, нежели нормативный, характер. Основным объектом исследования становится природа обыкновенного человека со свойственными ему от рождения слабостями и недостатками («врожденными пороками»). Отсюда – усиливающаяся роль наблюдений над детьми и животными, внимание к проявлениям человеческого характера в повседневной жизни. Наиболее известное из сохранившихся произведений Теофраста, принесшее ему в Новое время наибольшую славу и вызвавшее множество подражаний, – «Этические характеры» – содержит описание 30 типов человеческого поведения, свойственного тому или иному пороку – лести, угодливости, трусости, тщеславию и т.д. В духе Аристотеля каждый «характер» начинается с дефиниции, в которой содержится его этическая оценка, а затем, ради иллюстрации, помещается в различные жизненные ситуации. Яркая картина быта и нравов афинского общества 4 в. до н.э., представленная в «Характерах» Теофраста, послужила импульсом к возникновению новой аттической комедии (Менандр). Из религиозных сочинений Теофраста благодаря Порфириию (De absistentia II, 5–33) отчасти сохранился трактат «О благочестии», в котором Теофраст описывает формы богопочитания и жертвоприношения у разных народов, высказывает гипотезу о происхождении религиозных обрядов, осуждает как нечестивый и неугодный богам обычай приносить в жертву животных и, подобно орфикам, проповедует родство всего живого. Считается, что в этом произведении содержится первое в греческой литературе упоминание о еврейском народе. Большим авторитетом в древности пользовались политические трактаты Теофраста, в частности его грандиозные «Законы» в 24 кн. с описанием различных форм государственного устройства, правления, законодательства, судопроизводства, гражданского, торгового и уголовного права как греческих, так и варварских государств. Теофраста называют одним из самых выдающихся юристов Античности. К его «Законам» обращались за материалом историк Диодор, Цицерон и Прокл.

По мнению Теофраста, поэзия и риторика родственны друг другу, отличаясь только средствами художественного выражения. В отличие от философии, занятой исключительно предметом своего исследования, поэзия и риторика ориентированы на человека и заинтересованы в достижении определенного воздействия на него. От многочисленных книг по риторике (16 трактатов), поэтике и музыке сохранились только фрагменты трактата «О стиле».

Теофраст первым начал собирать и систематизировать мнения предшествующих мыслителей, положив тем самым начало античной доксографии. Его утраченные «Мнения физиков» в 16 кн. содержали сведения о древнейших философских школах и отдельных философах вплоть до Платона. О том, как выглядело это сочинение, позволяют судить более поздние компендиумы (напр., Ps.-Plutarch. De placitis philosophorum). Считается, что частью «Мнений физиков» мог являться большой отрывок «Об ощущениях», в котором сравниваются и критикуются теории чувственного восприятия Анаксагора, Эмпедокла, Демокрита, а также многих других досократиков (Diels H. Doxographi Graeci, 1879). Теофрасту могут принадлежать также некоторые из ошибочно приписываемых Аристотелю произведений, в частности «О неделимых линиях» и «О цветах».

Детальное изучение богатого и многообразного философского наследия Теофраста заставило современных исследователей отказаться от традиционного, идущего еще от Цицерона (De fin. 1, 6) представления о Теофрасте как о философе, «всецело стоящем на почве аристотелевской системы» (Целлер. Очерк истории греческой философии. М., 1996, с. 195). Новаторские заслуги Теофраста в области логики, этики, риторики и естественных наук, обусловившие многовековое влияние его произведений в Европе и в исламском мире, отныне признаются неоспоримыми.

С. В. Месяц

Новая философская энциклопедия. В четырех томах. / Ин-т философии РАН. Научно-ред. совет: В.С. Степин , А.А. Гусейнов , Г.Ю. Семигин. М., Мысль, 2010, т. IV, с. 52-53.

Далее читайте:

Исторические лица Греции (биографический справочник).

Греция, Эллада , южная часть Балканского полуострова, одна из наиболее важных исторических стран древности.

Философы, любители мудрости (биографический указатель).

Сочинения:

Theophrasti Eresii opera, quae supersunt, omnia, rec. F. Wimmer. P., 1866 (repr. Fr./Main, 1964);

Methaphysics, ed. W. D. Ross and F. H. Fobes. Oxf., 1929, repr. 1967; … ed. W. Poetscher. Leiden, 1964;

De igne. A post-aristotelian view of the nature of fire, ed. V. Coutant, 1971;

GraeserA. Die logischen Fragmente des Theophrast, 1973;

Theophrastus of Eresus: Sources for his Life, Writings, Thought and Influence, ed. W. Fortenbaugh et al., vol. 1-2. Leiden-N. Y.-Koln, 1992; в рус. пер.: отрывки из «О душе», пер. Г. Ф. Церетели, в приложении к кн.: Танери П. Первые шаги греческой науки, 1902;

Исследование о растениях, пер. М. Е: Сергеенко. М., 1951;

Характеры, пер. Г. А. Стратоновского. Л., 1974.

Литература:

Stratton G. М. Theophrastus and the Greek physiological psy-chology before Aristotle, 1917, repr. 1964;

SlemmetzP. Die Physik des Theophrast. Bad Homburg-В.-Z., 1964; During I. Naturphilosophie bei Aristoteles und Theophrastos. Hdlb., 1966;

MoviaG. Anima et intelecto. Ricerche sulla psicologi peripatetica da Teofrasto a Cratippo. Padova, 1968;

Bochenski I. M. La logique de Theophraste. Fribourg, 1974;

Fortenbaugh W. Quellen zur Ethik Theophrasts. Amst., 1984;

Geiser K. Theophrast in Asos. Zur Entwickung der Naturwissenschaft zwischen Akademie und Peripatos. Hdlb., 1985;

Baltussen H. Theophrastus on Theories of Perception. Utrecht, 1993.